Одним из способов пополнения государственной казны Московского царства являлась практика сдачи частным лицам государственных земель и других угодий. В казну арендаторы платили фиксированный оброк (денежный платеж). В Арктической зоне европейского северо-востока России такими предметами аренды являлись сенокосные участки и рыболовные участки на морском побережье и реках и озерах Пустозерского уезда. Кроме того, оброком облагалась земля, на которой были построены торговые заведения. На протяжении XVI и XVII столетий реестр оброчных угодий Пустозерского уезда расширялся и получаемый от них государством доход увеличивался.
Арктическая зона европейского северо-востока России, Пустозерский уезд, государственная казна, оброк, сенокосные и рыболовные угодья, XVI и XVII века
Государственные доходы в Арктической зоне европейского северо-востока России в XVI–XVII столетиях состояли из денежных средств и других активов, получаемых от: 1. прямых налогов с тяглого христианского населения; 2. ясака, взимаемого с язычников-ненцев; 3. оброка, получаемого с арендаторов государственных земель и других угодий; 4. доходов от сбора таможенных пошлин и работы государственных кабаков.
Если прямые налоги населения Пустозерского уезда и взимание таможенных пошлин достаточно подробно исследованы нами [1] и Т.В. Павлиной [2], то номенклатура и размер оброчных платежей никем ранее не изучались. В то же время эта статья доходов была достаточно важной для государственной казны. Поэтому данную работу мы посвящаем исследованию неизученного в исторической литературе вопроса о государственных доходах в Арктической зоне европейского северо-востока России со сдачи в аренду земель и других угодий.
В Московском великом княжестве (царстве) вся земля была собственностью государя, который передавал ее в пользование отдельным людям или коллективам (крестьянским, посадским и иным общинам). За право пользования землей (пашни, сенокосы, леса, реки и другие водные объекты и т.д.) пользователь должен был выплачивать в государеву казну определенный оброк (арендную плату) или государственный налог (дань), или служить на государевой службе. Такой порядок существовал везде, в том числе и в Арктической зоне европейского северо-востока России. Получить в пользование участок земли или рыболовное место (угодье) мог любой подданный московского государя. Условия он практически определял сам, заявляя, что за выбранное оброчное угодье готов платить в казну определенную сумму денег. Просьба оформлялась в виде челобитной на имя правящего государя. После получения разрешения конкретный участок определенному человеку мог выделить или писец, проводивший описание территории, или воевода, руководивший уездом в это время. Дальше конкретное оброчное угодье за определенным человеком записывалось в писцовую книгу или в оброчную уездную книгу. Там фиксировались размер оброчного платежа и в случае ограниченного времени пользования срок аренды участка. Это была обычная для того времени процедура, действовавшая на территории всей страны.
В Пустозерской волости (уезде) государев оброк прошел определенный исторический путь. В данной статье этот путь будет показан.
После присоединения Большеземельской тундры к Московскому великому княжеству и построения Пустозерского острога руководителем Пустозерской волости стал Вымский князь Феодор. С ним в Пустозерский острог отправились на постоянное место жительства подчиненные ему пермяне. Вероятно, несколько позднее в богатый ценной рыбой и другими дарами природы край потянулись предприимчивые люди из разных районов России.
К середине XVI в. сложилась весьма интересная ситуация, имеющая непосредственное отношение к исследуемому нами вопросу.
«Платежница» с Пустоозерских дозорных книг Василия Третьякова сына Агалина и подьячего Степана Федорова сына Соболева, выданная из приказа Большого Прихода Пустоозерскому данщику Третьяку Асеневу в 1574 г., свидетельствует о том, что в середине XVI столетия в Пустозерской волости (остроге) существовало две группы налогоплательщиков. Первая была представлена дворами тяглыми безпашенными, «а в них живут царевы и великого князя пермяки крещеные на тяглой земле». Всего таких насчитывалось 52 двора, а взрослых людей в них проживало 89 чел. мужского пола. Вторая группа – дворами оброчными. Всего 92 двора, а людей в них проживало взрослых мужчин 193 чел.
Упомянутый документ детализирует обязанности тяглецов и плательщиков оброка. «И всего им вперед давати царю и великому князю в казну дани и оброку с старых и с новоприбылых дворов и з животов, и с промыслов, и с рек, и с озер, и с тонь морских и с речных за рыбную ловлю, и со птичьих, и со звериных ловищь, и со всяких угодей по осмидесят по пяти рублев в год» [3]. Дозорная книга не фиксирует различий в платеже тяглых пермяков и оброчников. Ко времени первого описания волости в 1564 г. различия между этими отрядами налогоплательщиков уже стерлись и, на наш взгляд, упоминание об этих двух группах просто дань существовавшему в первой половине XVI в. положению. Индивидуальные оброчные платежи стали частью прямого налога, а индивидуальные угодья – участки земли (рыболовецкие тони), взятые в аренду у государства, составили общеволостные угодья, выделенные государством пустозерской посадской общине.
Что же входило в сферу обложения оброком одних налогоплательщиков и данью других? Приведем официальные сведения из цитируемой «Платежницы». «А се угодья Пустозерские волости жильцов русаков и пермяков, всей волости реки и речки, и тони, и озера от Усть-Цылемские межи от речки Домыслы: река Печера, речка Шапкина, речка Лаписа, тоня на Челп-острове, речка Сулома, речка Сува, тоня Щелейкина по конец Юропонова шару, тоня Бородатая, тоня Мясникова, тоня Здирки, тоня Ловетцкой остров, тоня Матерок по конец Ловетцкого острову.
Да их же угодья на морском берегу тони, рыбные ловли, от усть Печеры реки в морской конец в Болвановской губе: тоня Крестовая, тоня Пилучная, тоня Носовая, тоня Дрестьва.
И всего река да четыре речки да одиннатцать тонь. А ловят в тех реках и на тонях красную рыбу семгу всею волостью.
Да их же угодья река Уса да Пусто озеро, что по дворы, а ловят в реке и в озере белую рыбу всею ж волостью» (выделено нами – М.М.) [3, с. 468]. Обратим внимание на выделенные нами уточнения писцов. Указанные угодья были в пользовании волостной общины всех пустозерцев. Оброчный статус этих угодий ко времени описаний 1564 и 1574/75 гг. был уже анахронизмом. Угодья фиксировались в писцовых документах в качестве основания для постоянного их использования тяглецами конкретной волости.
В то же время в Арктической зоне европейского северо-востока России в середине XVI столетия существовали оброчные угодья, которые считались таковыми официально. Цитируемый документ говорит: «Да на морском берегу от Пустозерских тонь в морской конец: тоня Самоедцкая окологородные самоеди, а ловят на ней Пустозерские волости жильцы красную рыбу семгу всею волостью. А оброку им давати царю и великому князю в казну по шти рублев на год, а с улова десятая рыба семга, чем хто сколько ни уловил, по тому ж, как было преж сего» [3, с. 469]. Очень интересное положение сложилось с этим оброчным угодьем. Судя по названию, в свое время данный рыболовный участок был дан проживавшим около Пустозерского острога ненцам. Однако ненцы, вероятно, не могли платить в государеву казну ежегодно такой большой денежный взнос. Поэтому фактически тоню передали в пользование волостной общине пустозерцев, которые за право ловить там семгу вносили установленный оброк в государеву казну. Были ли какие-либо дополнительные отчисления в пользу номинальных владельцев рыболовного угодья – нам неизвестно.
Интересно, что упоминаемая Самоедская тоня числилась в оброчных угодьях в течение всего XVII в. И, например, оброчный платеж в 1629/30 г. за нее составлял 6 руб. [4], как и в середине XVI в.
Кроме волостных угодий и Самоедской тони в числе оброчных угодий, зафиксированных писцами середины XVI в., были индивидуальные оброчные статьи, переданные конкретным просителям писцами Якимом Романовым и Василием Агалиным в 1564 и 1575 гг. Арендовались пустозерцами конкретные рыболовные (пруды, участки речек) и сенокосные места, на которых арендаторы жили, летом занимаясь рыболовством, скотоводством и заготовкой сена для своего скота. Данные оброчные угодья иногда становились фундаментом для возникновения на их месте так называемых «жир», позднее названных селами.
Всего в «Платежнице» перечислено 56 оброчных угодий, предоставленных в пользование арендаторам-пустозерцам [3, с. 469–476, 478, 479]. За пользование оброчными угодьями пустозерцы должны были платить в государеву казну ежегодно по 13 руб. 78 коп. Но не только местные жители могли быть арендаторами государственных земель. 17 участков вылова семги (тони) были отданы в аренду двинянам и пинежанам по государевой оброчной грамоте. Предприниматели получили право пользования этими рыболовными угодьями за платеж 6-рублевого оброка и передачу в казну каждой десятой выловленной ими семги [3, с. 477].
Всего в середине 70-х гг. XVI столетия аренда государственных земель приносила в казну ежегодно по 25 руб. 78 коп. Правда, не все деньги из этой суммы поступали через Пустозерскую волость. Двиняне и пенежане платили оброк напрямую в центральный московский приказ (Четверть дьяка Дружины Владимирова), но это не умаляло ценности государственных земель, отдаваемых в аренду.
Следующее известие о содержании и размере оброчных платежей, доступное нам, относится к первому и второму годам правления царя Михаила Федоровича (1613/14 и 1614/15 гг.). В Приходной книге Нижегородской четверти есть запись следующего содержания, относящаяся к Пустозерскому уезду: «С сенных покосов и с пустошей, и с рек, и с рыбных ловель, и с тоней самоядцких, и с пустошного оброку с рек с Колоколки и с Пещаницы, опричь того, что в прошлых годех песком сенные покосы занесло, против 122-го (1613/14 – М.М.) году оброчных денег на 123-й (1614/15 – М.М.) год 25 рублей 13 алтын (25 руб. 39 коп. – М.М.). И 124-го (1615 – М.М.) декабря в 25 день по отписке и по росписи воеводы Семена Жеребцова в то число на 123-й (1614/15 – М.М.) год 24 рубля 26 алтын 2 деньги (24 руб. 79 коп. – М.М.) взято» [5].
Данное скупое сообщение занимательно тем, что общая величина собираемого за аренду государственных земель оброка в середине 1610-х гг. была почти равна размеру сбора середины 1570-х гг. Кроме того, в качестве оброчных статей появились две речки: Колоколка и Песчаница, ранее не фигурировавшие в составе оброчных угодий, потому что находились от Пустозерского острога на большом расстоянии.
До середины 1660-х гг. происходили незначительные изменения в составе оброчных угодий пустозерцев. Увеличение размера платежа на несколько копеек свидетельствует о том, что в реестре арендуемых земель появлялся какой-то сенокосный или рыболовный участок. Необходимо отметить, что ижемцы и устьцилемы не брали отдельных участков сенокосов или рыболовных угодий в аренду у государства ни в XVI, ни в большей части XVII столетий. Вероятно, им вполне хватало волостных угодий и возможностей косить сено в окрестных лесах и лугах.
В 1667/68 г. произошло значительное по своему влиянию на состояние аренды государственных земель не только в Пустозерском уезде, но и во всем Московском царстве, событие. В этом году предприниматели из Двинского уезда, поставщики хищных птиц для государевой охоты (кречатьи помытчики) Л. Клобуков «з братьею» обратились к царю Алексею Михайловичу с просьбой дать им в аренду Дрестьвянскую тоню, в которой вылавливалась семга. Челобитчики обосновали свою просьбу тем, что мол «рыбные ловли Дрествянские тони лежат изстари впусте, и в писцовых и в платежных книгах ни за кем в оброк не написаны, и нихто ими не владеет. А владеют пустоозерцы без государева указу и без грамот без оброчно, и отдают иногородним людем в наем, а с тех рыбных ловель в государеву казну оброку нейдет» [6]. Л. Клобуков ввел в заблуждение государственную власть. Выше мы цитировали «Платежницу» 1574 г., в которой тоня Дрестьва фигурировала в качестве объекта волостных угодий, предоставленных в пользование пустозерцам государственной властью. И эта тоня в качестве такового угодья была включена в дозорную (писцовую) книгу Пустозерской волости 1574 г. Однако в Новгородском приказе, вероятно, не нашли необходимый документ, и пустозерскому воеводе Ивану Неелову была отправлена государева грамота с указанием отдать запрашиваемую тоню просителям из ежегодного платежа в 4 руб. Причем, с этой суммы надо было взимать по 10 денег (5 коп.) с рубля, т.е. 40 денег (20 коп., или 6 алтын
4 деньги) в качестве четвертной пошлины [7]. Таким образом, государственная власть пошла на изменение своих собственных условий использования объектов государственной собственности тяглецами.
В 1678 г. произошло событие общегосударственного значения, касающееся распоряжения государственными землями. 1 января 1678 г. царь Федор Алексеевич указал: «в городы, которые ведомы в Новгородцком приказе послать свои, великого государя, грамоты к воеводам и к приказным людям и заказ учинить крепкой: чтоб всяких чинов люди великого государя землями и сады, и лавочными месты, и рыбными ловли, и всякими угодьи без дачь и без оброчно отнюдь не владели. А буде хто наперед сего владел, и ныне владеет, или впредь учнет какими статьями владеть без оброчно, и про то велено сыскивать накрепко. Да буде по сыску которые люди какими оброчными землями и сады, или озеры, и всякими рыбными ловлями и лавками, или иными какими угодьи владеют без дачь и без оброчно, и на тех людях на прошлые годы, с которых мест хто владеет, взять оброк против иных таких оброчных мест. И те оброчные всякие угодья и земли отдавать на оброк из наддачи // охочим людям, хто больши великого государя в казну оброку даст, как бы великого государя казне было прибыльнее. Да те новоприбылые оброки велено писать в оброчные приходные книги и в сметные городовые списки. И с оброчных и с переоброчных книг списки присылать к Москве по вся годы, чтоб те новоприбылые оброки на Москве для окладу однолично были ведомы» [8]. В соответствии с данным указом городовые воеводы стали искать возможность увеличить реестр оброчных угодий в подведомственных им городах и уездах.
Пустозерский воевода князь Петр Львов 12 августа 1678 г. прислал в Новгородский приказ следующее послание («отписку»): «В Пустоозерском де остроге оброчных и не оброчных земель и садов, и лавочных мест, и никаких угодей нет. Только поставлены в Пустоозерском остроге на посаде Колмогорского уезду пенежан торговых людей анбары для их торговых лавок. А стоят лет по 5 и по 10 и больше. И с тех их с торговых с анбарных мест велел он, князь Петр, положить оброк. А что с кого оброку положено, и что на ком на прошлые годы и на 186-й (1677/78 – М.М.) год взято, и по чему впредь имать, тому присланы книги в Новгородский приказ» [9]. Перечень объектов, вновь положенных в оброк, весьма интересный.
Приведем его полностью. «А в новооброчных книгах за рукою князя Петра Львова написано:
В Пустоозерском остроге на посаде Колмогорского уезду Волока Пеняжского Юронской волости Ивашка Маслова стоят два анбара. А по скаске прикащика ево, Иванова, С. Маслова – куплен один анбар в прошлом во 170-м (1661/62 – М.М.) году у волочанина у Устинка Логиновых, а другой анбар куплен во 180-м (1671/72 – М.М.) году у пустоозерца у Васьки Попова. И с тех двух анбарных мест оброку положено по 3 алтына 2 деньги на год. И тех оброчных денег взято за прошлые годы по нынешней по 187-й (1678/79 – М.М.) год с одного анбара за 17 лет 1 рубль 23 алтына 2 деньги, а з другова анбара за 7 лет – 23 алтына 2 деньги.
Да на посаде ж Колмогорского уезда Волока Пенежского ж торгового человека Якушки Ботева анбар. А по скаске ево, Якушкове, поставлен тот анбар во 183-м (1674/75 – М.М.) году. И с того анбара за 4 года оброку 13 алтын 2 деньги. //
На посаде того ж Пенежского Волока торгового человека Ивашка Федорова анбар. А по скаске ево, Ивашкове, поставлен тот анбар во 170-м (1661/62 – М.М.) году. И с того анбара оброку за прошлые за 17 лет 1 рубль 23 алтына 2 деньги.
В Пустоозерском же остроге на посаде Колмогорского уезда Волока Пенежского торгового человека Васьки Буркова анбар. А по скаске ево, Васьки, поставлен тот анбар во 184-м (1675/76 – М.М.) году. А с того анбарного места оброку за три года – 10 алтын.
В Пустоозерском же остроге с новооброчного анбарного ж места по челобитью Кеврольского уезда Веркольской волости пенежанина Г. Ставрова, и по подписной челобитной за рукою князя Петра Львова, оброку на 186-й (1677/78 – М.М.) год – 2 алтына.
Всего с тех же анбарных новооброчных мест оброку на прошлые годы по нынешней по 187-й (1678/79 – М.М.) год – 4 рубля 28 алтын 4 деньги.
Да в отписке князя Петра Львова написано: В Пустоозерском же остроге на посаде стоят два // анбара пенежан торговых людей Ивашка Неронова да Е. Каргалова. И тех де торговых людей в Пустоозерском остроге ныне нет, и оброк на них на прошлые годы не взят».
Интересна и резолюция Новгородского приказа в ответ на отписку воеводы: положить амбары И. Неронова и Е. Каргалова в оброк [9].
Из этого следует, что в общей сложности восемь земельных участков, на которых стояли амбары торговых людей, были положены в оброк воеводой князем П. Львовым. Однако данное количество таких оброчных статей в будущем не сохранилось. Так, в 1681/82 г. по сметному списку Пустозерского острога оброк взимался с семи амбарных мест [10], в 1689/90 г. – с 10 амбарных мест и двух пристенов [11], в 1692/93 г. – с 11 амбарных мест и трех пристенов [12], столько же амбарных мест и пристенов облагались оброком, например, в 1696/97 г. [13]. Приведенные цифры свидетельствуют о постоянной работе пустозерских воевод по выявлению новых объектов торговли, подлежавших обложению оброком.
С 1681/82 г. и до конца XVII столетия существовала одна оброчная статья, связанная с сельским населением Пустозерского уезда. В этом году стали взимать оброк в размере 10 алтын с ижемского вдового попа Тимофея за рыбную ловлю и сенокосные угодья [14]. Этот оброк интересен тем, что обычно священно- и церковнослужители пользовались землями и рыболовными угодьями бесплатно. Вероятно, поп Тимофей, овдовев, уже не имел права совершать Богослужения и поэтому перешел, так сказать, в разряд обычных тяглецов в плане пользования традиционно используемых им сенокоса и рыболовного угодья.
В 1684/85 г. еще один пустозерский воевода отличился на ниве увеличения государственных доходов от аренды земель в Арктической зоне европейского северо-востока России. Воевода Иван Кафтырев получил от ижемца Константина Хозяинова его челобитную царям Иоанну Алексеевичу и Петру Алексеевичу с просьбой дать ему в аренду притоки р. Усы – речки Косью и Лембу, которые не были записаны в писцовые книги и формально считались пустыми, не приносившими дохода в казну. Иван Кафтырев мог ограничиться посылкой в Новгородский приказ челобитной К. Хозяинова, но он решил данную ситуацию обратить в свою пользу. Воевода в преамбуле написал: «По вашему великих государей указу и по наказу велено быть мне, холопу вашему, на вашей великих государей службе в Пустоозерском остроге. А в наказе великих государей мне, холопу вашему, написано: радеть бы вам, великим государям, и во всем всякого добра хотеть и всякую прибыль чинить» [15]. И после этого И. Кафтырев обратил внимание правящих властей, что возле Пустозерского острога находятся три участка промысла семги (тони Крестовая, Прилучная и Носовая). Эти тони записаны в качестве волостных угодий пустозерцев. Однако сами пустозерцы данные участки не используют по назначению, а сдают их приезжим предпринимателям, которые, в свою очередь, пересдают их промысловикам. Воевода Кафтырев писал, что плата за пользование для окончательных пользователей составляла по 30 руб. за одно лето за все три тони. В то же время, сокрушался воевода, «тем они, подрядчики, сами корыстуются, а вам, великим государям, в казну с промыслу только идет десятая (рыба – М.М.). А оброку не положено на те три тони» [16]. Такое же положение, писал он, сложилось и в отношении рек Уса и Косью. Вырисовывалась очень интересная ситуация. Воевода фактически предлагал отменить действие писцовых документов и перевести данные угодья из разряда волостных (оплачиваемых через уплату прямых налогов) в разряд пустых государственных земель, выставленных на торги для сдачи в аренду. Его поддержал фактический глава государства, всесильный боярин В.В. Голицын. В резолюции дела Новгородского приказа по указанному вопросу сказано, что В.В. Голицын «с товарыщи приказал: послать в Пустоозерсий острог к стольнику и воеводе к Ивану Кафтыреву их, великих государей, грамоту. Велеть в Пустоозерском остроге в верху Печоры реки и об Усе, и о Косье, и о Лембе реках, и о Крестовой, и о Прилучной, и о Носовой тонях, и о иных угодьях пустоозерцам посадским и уездным охочим людям в оброке дать торг. Да кто больше на те реки и тони, и на всякие угодья оброку наддаст больше, тем людям в оброк их и отдать по Уложению. И тот оброк в сметные списки писать имянно особь статьею» [17]. Приказ, изложенный в грамоте, был выполнен. Начиная с 1687/88 г. и в последующие годы за указанные три тони и реки казна ежегодно стала получать по 4 руб. 16 алтын 4 деньги (4 руб. 50 коп.) в качестве оброчной платы [18].
Всего в 1696/97 г. от аренды разных угодий поступало в государственную казну из Пустозерского уезда 39 руб. 19 коп., или на 13 руб. 41 коп. больше, чем в 1570-х гг., т.е. поступления в казну оброчных платежей с Пустозерского уезда выросли к концу XVII в. по сравнению с 70-ми годами XVI в. на 52 %.
Таким образом, аренда государственных земель в Пустозерском уезде в XVI–XVII вв. была постоянным действием, приносившим доход казне. Если в течение XVI столетия и первых 60 лет XVII столетия действовали правила, традиционные для Руси, то в последней трети XVII в. прежние правила достаточно легко отменялись правительством для увеличения поступления денег в казну. В Арктической зоне европейского северо-востока России это оборачивалось для населения фактической ликвидацией древних льгот и не способствовало в конечном счете развитию данной территории.
1. Мацук, М.А. Фискальная политика Русского правительства и черносошное крестьянство восточного Поморья и Приуралья в XVII веке / М.А. Мацук. - Сыктывкар, 1998. С. 42, 43, 53, 54, 88-93, 131, 132, 140, 141, 167-170, 187, 188, 267-279, 472, 479-481, 510-515.
2. Павлина, Т.В. Таможенное дело и развитие торговли в Коми крае в конце XVI - середине XVIII века: дис. ... канд. истор. наук: 07.00.02 / Павлина Татьяна Викторовна; Моск. гос. обл. ун-т. - Москва, 2014.
3. Садиков, П.А. Очерки по истории опричнины / П.А. Садиков. - Москва-Ленинград: Издательство Академии наук СССР, 1950. - С. 467.
4. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 137. - Оп. 1. - Д. Новгород № 18. - Ч. 2. - Л. 1417.
5. Русская историческая библиотека. Т. 28. - Москва, 1912. - Стб. 223.
6. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 137. - Оп. 1. - Д. Новгород № 78. - Л. 261.
7. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 137. - Оп. 1. - Д. Новгород № 78. - Л. 261, 261 об.
8. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 159. - Оп.3. - Д. 909. - Л. 102, 103.
9. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 159. - Оп. 3. - Д. 909. - Л. 104-106.
10. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 137. - Оп. 2. - Д. 277. - Л. 8.
11. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 137. - Оп. 2. - Д. 303. - Л. 9.
12. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 137. - Оп. 2. - Д. 244. - Л. 36-36 об.
13. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 137. - Оп. 1. - Д. Новгород № 143. - Л. 214 об.
14. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 137. - Оп. 2. - Д. 277. - Л. 8; - Оп. 1. - Д. Новгород № 143. - Л. 215.
15. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 159. - Оп. 3. - Д. 2016. - Л. 15.
16. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 159. - Оп. 3. - Д. 2016. - Л. 16.
17. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 159. - Оп. 3. - Д. 2016. - Л. 21.
18. Российский государственный архив древних актов. - Ф. 137. - Оп. 1. - Д. Каргополь № 10. - Л. 288; - Оп. 2. - Д. 244. - Л. 35 об., 36.
