История знаменитых палеонтологических раскопок под г. Котласом подробно описана в публикациях В. П. Амалицкого, А. П. Амалицкой, М. Б. Едемского, П. П. Сушкина, А. И. Ефремова, С. В. Петухова, А. Г. Сенникова и Е. А. Сенниковой, А. Е. Нелихова, В. И. Оноприенко. В 2020 г. вышла обобщающая книга А. Е. Нелихова «Изобретатель парейазавров», которая основывается на анализе более 900 источников, включая множество архивных материалов, писем и газетных заметок.
Цель настоящей публикации – дополнить имеющиеся сведения местными топографическими и историческими деталями. Для сбора информации проанализированы труды и протоколы заседаний Варшавского и Санкт-Петербургского обществ естествоиспытателей, Геологического музея Петербурга, Физико-математического отделения Академии наук, отчеты экспедиций АН, фонды Санкт-Петербургского филиала Архива АН, музеев и архивов Котласа, Великого Устюга, Сольвычегодска, другие источники.
Исходя из набранного массива сведений, хронология раскопок в пределах нынешнего Котласского округа следующая.
В 1895–1898 гг. Владимир Прохорович Амалицкий с супругой Анной Петровной проводят обследование берегов Северной Двины и находят отпечатки растений и фрагментарные остатки представителей позднепермской фауны: моллюсков, амфибий, парейазавров, дицинодонтов, с концентрацией находок в песчаных линзах местонахождений Соколки и Завражье. В связи с этим, Амалицкий запрашивает финансирование на проведение масштабных раскопок. По его получении начинаются раскопки в Соколках, они ведутся Амалицким в 1899–1904, 1909, 1911, 1913 гг. Перерывы связаны с нехваткой финансирования, военными событиями и другими причинами. Параллельно с раскопками в Соколках ведутся разведочные работы в Завражье (в 1909 г., наоборот, в Завражье велись основные работы) и обследование соседних линз (Болтинская, Овечкино, Осокориха и др.).
После смерти В. П. Амалицкого в 1917 г. Академия наук возобновила работы на Северной Двине в 1920-х гг. В 1922 г. Михаил Борисович Едемский делает небольшие сборы в Завражье, в 1923 г. проводит там раскопки, в 1925 г. обследует песчаные линзы по Северной Двине, в 1926 г. продолжает раскопки в Завражье с обследованием и небольшими раскопками других линз. В 1927 г. раскопки в Соколках ведет Александра Паулиновна Гартман-Вейнберг, в 1929 г. она же проводит раскопки в Завражье и Соколках.
После 1920-х гг. масштабных раскопок не велось. Они были перенесены на Вятку, Волгу и другие места. Начиная примерно с 1960-х гг. сотрудники Палеонтологического института АН и другие геологи и палеонтологи возобновили работы по берегам Северной Двины и время от времени проводят исследования и сборы.
Далее опишем выявленные детали.
Местонахождение Соколки. Расположено в 12 км южнее Котласа (N61°08’44’’; E46°38’41’’). Соколки – микротопоним, не отмеченный на картах, известен только по работам Амалицкого. Он писал: «Высокий древний правый склон двинской долины в данной местности идет в виде излучины от Варавина, Кудрина, Боровинки и Троицкого погоста через Городок к Мокречихе и отсюда продолжается в излучину Мокречиха – Черняки. Высота склона 21–30 м над бечевником. <…> Эта возвышенная гряда протягивается в северном направлении до “Соколков”, где и обрывается у двинского крутого берега. Образовавшийся здесь выступ по своему возвышенному положению и был назван “Соколками”. По удивительной случайности именно на эту, правда едва заметную, антиклиналь пришлась линза песка с ископаемыми ящерами. Эта линза, возвышаясь на 25,5 м над бечевником, была покрыта сверху толстым слоем песчаника, образовавшим над нею грандиозный навес, значительно выступавший вперед к реке. Поэтому “Соколки” весьма резко выделяются и благодаря своему высокому положению, и вследствие выступа вперед. Наконец, падавшие сверху глыбы песчаника и конкреций сделали это место заметным в виду опасности, которая всегда представлялась проходящим по бечевнику. Поэтому “Соколки” пользовались славою таинственного, даже нечистого места» [1, с. 34]. 
Амалицкий указывает высоту Соколков: «до 45 м над рекою». При проведении раскопок глубина выемки грунта доходила до 16 м. За прошедшие годы раскоп осыпался, зарос кустарниками и деревьями (фото 1).
Местонахождение Завражье. Расположено в 8 км южнее Котласа (N61°10’31’’; E46°37’56’’), прямо под идущей через Северную Двину воздушной линией электропередач, в 2 км севернее современной дер. Заовражье. По каталогу местонахождений позвоночных: «Завражье – крутой склон около 35 м высотой на правом берегу р. Малой Северной Двины у Завражского лога и ниже Черняков и Пустых» [2, с. 81]. В отчетах Амалицкого, Едемского, в других публикациях встречаются варианты названия местонахождения: Запряжье, Завражские Пустые, Пустые и даже Заовражные Кусты. Пустые – это «место распахиваемых и запустошаемых полянок, принадлежащих дер. Завражью» [3, с. 47], примыкающее с севера к Чернякам. Черняки – низина между линзой местонахождения и дер. Заовражье. Название Амалицкий объяснял так: «...носит название “Черняков”, вероятно, по темной глине, развитой в ее основании и в данной местности, а равно по торфяным болотам» [1, с. 37]. Ныне не Черняками, а Чернягами называют эту же местность, а также дачные поселки вблизи дер. Заовражье. Неподалеку расположена улица Амалицкого, появившаяся на окраине Котласа в 2016 г. 
При раскопках глубина выемки грунта в Завражье также, как и в Соколках, достигала 16 м, но раскопки были менее масштабными, удалялись от берега недалеко, до 10 м, поэтому большой ямы не образовалось. На фото 2 раскоп плохо виден, но сверху берега хорошо заметен в виде пологого углубления.
В конце XIX–начале XX в. территория мест раскопок относилась к Вотложемской волости Великоустюгского уезда Вологодской губернии.
На карте местности 1905 г. масштаба 100 саженей в дюйме (1:8400 – в 1 см 84 м) видны дер. Ефимовская (рядом с которой находятся Соколки), а также соседние деревни Мокречиха и Голявинская, севернее которых расположена дер. Завражье (рядом находилось одноименное местонахождение) (рис. 1). В работах Амалицкого деревни названы также, только Голявинская указана как Голевинская. По карте же видно, что для Ефимовской и Мокречихи существовали дублирующие наименования, соответственно: Кузнецово, Моклоково, а у Голявинской – третий вариант написания – Головинская. В списке населенных мест Вологодской губернии 1859 г. [5, с. 404] Голявинская приведена без дублирующего варианта, другие деревни указаны как Ефимовская (Кузнецовская), Моклоковская (Мокречиха).
Из этих деревень сохранилась и сильно разрослась дер. Завражье (Заовражье), остальные исчезли примерно в 1960-е гг., на современных Яндекс-картах на местах Голявинской и Мокречихи нет обозначений, на месте Ефимовской обозначено урочище Ефимовское.
Ефимовская, Голявинская и Мокречиха по генеральному межеванию Великоустюгского уезда входили в дачу № 912 (см. зеленую надпись в центре карты) с общим названием «дача деревни Ефимовской». Тогдашние дачи – аналог современных кадастровых участков с закрепленным собственником и категорией использования земли. Дачи были генерального и специального межевания, последнее проводилось на добровольной основе при дроблении участков, земельных спорах и пр. По специальному межеванию дача № 912 была поделена на четыре части: 1) Е22 площадью 35 десятин; 2) Е23 – 140,4; 3) Е24 – 13,3; 4) Е25 – 12,9 [6, с. 16]. Раскопки проводились на территории самой обширной части дачи – Е23, пахотные земли которой располагались вдоль реки и восточнее, за болотом, где, по всей видимости, пашню разрабатывали подсечно-огневым способом (на желтых участках пашни видны карандашные пометки «лес»).
С севера к даче № 912 примыкает дача № 913 дер. Завражье, с востока – дача № 831 – въезжий лес (лесная дача с правом рубить лес для своих нужд) дер. Костюшевской (Костяшевской). Деревня располагалась в 5 км южнее Соколков, рядом с современной деревней Чупаново. 
Восточнее дачи № 831 на карте (не вошло в рис. 1) деревень, дорог, полей нет, изображены большие участки мшанного леса и хвойного леса по болоту, за границами изображения которых размещена надпись «дача казеннаго никѣмъ невладеемого лѣса: Вотложемская лѣсная дача № 720» (по списку дач: «лѣсъ каз. смежный съ Котласомъ пог.» [6, с. 13]) и показано, что через дачу проходит железная дорога.
Для проведения раскопок Амалицкий арендовал землю у крестьян дер. Ефимовской и регулярно продлевал аренду. В 1914 г. в записке «Об ассигновании кредита на содержание галереи Северо-Двинских раскопок» он писал, что «костеносная линза должна быть или приобретена в собственность или заарендована на вечные времена» [7, с. 175]. При возобновлении работ Академия наук аренду продолжала оплачивать.
На фотографии раскопок 1899 г., сделанной во время их окончания в августе, видны сверху раскопа суслоны убранной с поля ржи, т. е. ее выращивали прямо у раскопа (фото 3). Следовательно, крестьяне дер. Ефимовская несколько теряли из-за уменьшения посевной площади под раскопки, но с лихвой компенсировали экономические потери, работая у профессора и получая неплохую оплату [8, с. 123].
Для раскопок Амалицкий нанимал работников из ближайших деревень. Но писал, что «были случаи, когда на работу просились крестьяне очень дальних деревень, объясняя свою просьбу интересом дела» [9, с. 79]. Н. В. Ильинский сообщает, что были крестьяне с Овечкиной [10, с. 123]. Эта деревня находилась в 10 км севернее Соколков, в черте современного Котласа. Амалицкий писал, что на раскопках 1899 г. «одновременно работало от 12 до 25 рабочих» [9, с. 74]. В его полевых дневниках есть подробные списки выхода крестьян на работу и выплаченных им денег. В одном из дневников (год не указан, но по содержанию, 1900–1903) приведены списки на 38 и даже 41 чел. Из списков видно, что часто работали более 30 чел. в день. Большее число работников носили фамилии: Вереща´гины, Мокрецо´вы, Новосе´льцевы, Коло´миновы; а также были работники: Кузнецо´в, Мари´ев, Пре´ловский, Пья´нков и др. [11, л. 12 об.-15]. В 1931 г. 19 чел. с такими же фамилиями из деревень Мокречиха, Ефимовская, Голявинская образовали на этой территории сельскохозяйственную артель «Союз» [12]. Вероятно, среди них были участники раскопок или их родственники.
Раскопки профессора вызывали живой неподдельный интерес как у крестьян, так и у всех, кто о раскопках слышал.
Про раскопки первого, 1899 г. Амалицкий писал: «Когда удалось найти челюсть парейазавра с хорошо сохранившимися зубами, а потом прекрасно сохраненную голову панцирного земноводного, то и рабочие и остальные крестьяне вполне убедились, что я собираю кости. Ко мне приходили многие крестьяне с просьбою показать голову. Нахождение целого скелета парейазавра произвело на всех очень глубокое впечатление. Интерес к раскопкам дошел до того, что рабочие, особенно из молодых и грамотных, считали за особое удовольствие работать в тех местах, где попадались окаменелости, спорили за места, с замечательным вниманием относились к откапываемому предмету, сохраняя и представляя мне малейший отбитый кусок конкреции, иногда за отчисткою скелетов (в конкрециях) забывалась “залога”, т. е. десятиминутный отдых в конце каждого часа работы» [9, с. 79].
На фотографии этого же года видны два приезжих человека, возможно, чиновники (фото 3). В 1900 г. на раскопе побывали священнослужители: или устюжский епископ Гавриил, или вологодский епископ Алексей, или и тот и другой (точно неизвестно) [8, с. 124]. В 1901 г. «раскопки были посещаемы многочисленными приезжими из местного общества и высшей администрации» [13].
В 1903 г. на раскопках ребенком побывал Юрий Александрович Орлов (будущий академик и директор Палеонтологического института АН). Впоследствии он вспоминал: «Отец управлял лесным хозяйством на Севере, рубкой и сплавом леса в Архангельск <...>. Когда мне исполнилось десять лет, отец стал брать меня и братишку в свои летние служебные поездки. <…> В одну из этих незабываемых поездок мы осмотрели известные раскопки профессора В. П. Амалицкого на Северной Двине <…> об этих раскопках в то время много писали и говорили. <…> Как раз перед этой поездкой отец купил мне книгу Гётчинсона “Вымершие чудовища”. Теперь я и сам увидел, как их находят и добывают; немудрено, что раскопки произвели на меня неизгладимое впечатление, а этот день запомнился на всю жизнь. Отец бывал там и раньше. Ему все подробно показывал и рассказывал сам Амалицкий» [14, с. 12].
Раскопки Амалицкого пришлись и на детские годы Николая Герасимовича Кузнецова (будущий Адмирал Флота Советского Союза, Военно-морской министр СССР). В 10 км южнее Соколков находится его родная деревня Медведки. Раскопки никак не могли пройти мимо его детского внимания, хотя свидетельств этому нет.
В 1906 г. о месте раскопок Амалицкого сказано в путевых заметках «На Север: По Сухоне и Северной Двине» ботаника Константина Игнатьевича Мейера (будущий профессор и директор Ботанического сада МГУ). Профессиональный биолог прекрасно понимает значение раскопок, в заметках посвящает им три страницы с обширными цитатами из работ Амалицкого и пишет: «В виду выдающегося интереса, который представляли “Соколки”, мы решили остановиться здесь и заночевать, чтобы утром осмотреть все подробнее. Но нас ждало разочарование. Как мы узнали, ни проф. Амалицкого, ни кого-либо из его ассистентов нынешним летом здесь не было. <...> Нам пришлось ограничиться осмотром местности, где были сделаны эти замечательные находки. Осмотрев выемку и узнав, что было возможно, у подрядчика, мы тронулись дальше» [15].
Место раскопок упоминается и во многих других путевых заметках и путеводителях по Северной Двине: А. И. Фирсова, И. И. Шеляпина, В. Н. Никольского, В. К. Лебедева, Г. Т. Полилова, С. Г. Григорьева, И. И. Томского. Авторы характеризуют раскопки как «известные», «знаменитые», «дали богатые результаты» и т. п., а географ Сергей Григорьевич Григорьев (будущий профессор МГУ) не скрывает эмоций: «Мы приближаемся к знаменитым раскопкам <...>. Мы не отходим от борта, жадно вглядываясь в высокий правый берег реки» [16].
В 1911 г. на раскоп приезжал студент Иван Николаевич Костров (будущий гидроэнергетик, дважды лауреат Сталинской премии за разработку волжских ГЭС), с ним связан любопытный эпизод.
Крестьяне дер. Ефимовская в 1918 г., после смерти профессора, о которой они еще не знали, отправили письмо: «Здравствуйте, Многоуважаемые: Барин Владимир Прохорович и барыня Анна Петровна. <…> мы приступаем к работе и всепокорнейше просим выслать нам заработанные нами деньги за очистку сараев т. к. нам деньги очень нужны при такой дороговизне, с нетерпением ждем ваших денег» [17, л. 117–118].
В связи с этим, Анна Петровна в письме геологу Геологического комитета Академии наук Алексею Алексеевичу Борисяку (член Северо-Двинской комиссии, созданной для сохранения коллекции Амалицкого и продолжения работ, будущий академик, основатель и первый директор Палеонтологического института АН) писала: «Письмо это написано не крестьянами, это совсем не их стиль, писал его даже не пришедший с войны солдат, побывавший в писарях, а писал его интеллигентный человек, подделывающийся под язык крестьян. Они никогда не написали бы "Многоуважаемый", а просто барину В. П. и барыне А. П. по низкому поклону. Число, выставленное в конце письма 19/II 18, тоже не по-крестьянски. Я боюсь, не появился ли опять тот студент, который приезжал на раскопки. Дело было так: в 1911 или 1912 году, хорошенько не помню, за несколько дней до нашего с Владимиром Прохоровичем приезда на место раскопок приехали два молодых человека и отрекомендовались крестьянам – помощниками (крестьяне называют препараторов помощниками) профессора Амалицкого, крестьяне им говорят “помощников профессора мы знаем, а вас никогда не видали”, “да мы новые”, говорят они. “Вот погодите”, говорят крестьяне “придёт доверенный, он ушел на станцию за письмом от барина, он рассудит”. Пришел доверенный и говорит им “какие-же вы помощники, когда барин пишет, что на этой неделе приедет с барыней и двумя помощниками, Людвигом Кирилловичем и Францем Осиповичем, нет, господа, вы уже лучше уходите”, так их и выпроводили. Потом оказалось главный из них был внук Велико-Устюжского Пароходчика Кострова, студент Московского Университета, ученик А. П. Павлова, следовательно геолог. Вот я и боюсь, не он ли опять появился на раскопках и не он ли узнав о смерти Владимира Прохоровича смущает крестьян» [18, л. 113]. 
Дед Ивана Кострова, купец первой гильдии Василий Иванович, и отец – Николай Васильевич, были «по велению души и сердца» крупными благотворителями [19], внук, судя по его будущей карьере, тоже не производит впечатление проходимца. Скорее всего, с крестьянами возникло какое-то недопонимание. Эпизод лишний раз подтверждает интерес к раскопкам у населения, особенно у образованных людей, и искреннее беспокойство Анны Петровны за судьбу дела в сложной обстановке военного времени.
В 1913 г. раскопку посетил молодой французский геолог Пьер Прюво [8, с. 186] (будущий профессор, академик, президент Геологического общества Франции).
В июне 1915 г. на экскурсию в Соколки выезжали члены Вологодского общества изучения Северного края [20], в состав которых, по всей вероятности, входили Василий Яковлевич Масленников (преподаватель, председатель естественно-исторической комиссии общества) и Авенир Алексеевич Снятков (врач, краевед-биолог и геолог).
В 1917 г. Соколки посетил секретарь Тотемского отделения этого общества Николай Васильевич Ильинский (преподаватель, ботаник и географ, будущий профессор). Он эмоционально писал: «...от этой группы людей, живших одними интересами и треволнениями за судьбу своего дела <…> оставался на месте живой свидетель, охранявший остатки раскопок кр. Осип Верещагин. Еще бодрый старик, с гордостью вспоминающий о пережитом “научном деле”, в котором принимал непосредственное участие, он жил осенью 1917 г. в деревне Ефимовской в маленькой своей избушке» [10, с. 122].
Летом 1918 г. Академией наук для осмотра состояния местонахождений и продления аренды места раскопок были командированы в Соколки А. А. Борисяк и каталогизатор музея Геологического комитета Магдалина Андреевна Конради [21] (в интернете нашлась информация, что она родилась в 1896 г., в 1914 г. была сестрой милосердия, репрессирована по национальному признаку, год не указан).
В 1921 г. осмотр местонахождений был поручен студенту Петроградского горного института Николаю Константиновичу Разумовскому (будущий доктор геолого-минералогических наук, один из авторов открытия Блявинского месторождения медного колчедана). В годы Гражданской войны он заведовал естественно-научной лабораторией Вятского музея родного края и работал в УОНО г. Нолинска, а в 1921 г. завершал свое обучение, прерванное войной.
Сохранился подробный отчет о поездке [22, л. 1–2 об.], который помимо рабочих материалов содержит массу любопытных сведений о транспортном сообщении, ценах на продукты, их доступности и прочем. Часть сведений опубликована А. Е. Нелиховым [8, с. 214]. С Разумовским Вятский музей командировал для сбора геологического материала двух практикантов: студента Педагогического Института Александра Васильевича Хабакова (будущий доктор геолого-минералогических наук, основоположник динамической палеогеографии) и ученика VI класса школы II ступени Владимира Васильевича Кротова (в Книге памяти Кировской области нашлись сведения о погибшем в 1943 г. под Ленинградом младшем сержанте 1902 г. р., вероятно, это он). От железнодорожной станции г. Котласа до Соколков они добирались на лошадях, из других вариантов были лодка и пароход (лодку не нашли, а у парохода было неудобное расписание, и он останавливался на другом берегу Северной Двины у дер. Новинки). С поездки сохранился цветной акварельный рисунок раскопа, сделанный А. В. Хабаковым, рисунок недавно опубликован [23].
В статье А. А. Хохлова «Исследователи природы Вятской губернии» [24, с. 173] указано, что поездка Разумовского, Хабакова и Кротова была в 1922 г., из поездки в музей доставлено несколько костей парейазавра. Просмотр карты экскурсий геологического кабинета Вятского музея, на которую отсылает статья, показал, что дата 1922 г. ошибочна, это одна и та же поездка 1921 г.
Летом 1922 г. место раскопок было посещено заведующим Великоустюгским отделом по охране памятников искусства и старины Виктором Викторовичем Комаровым «в сопровождении некоторых других лиц», в числе которых, по всей видимости, был заведующий Сольвычегодским музеем Илья Иванович Томский, вскоре после этого командированный в Москву в Главнауку с представлением о необходимости организации охраны места раскопок и коллекции [25, с. 33].
В октябре 1922 г. в целях определения степени сохранности коллекции Амалицкого, установления охраны и выяснения возможности продолжения раскопок были командированы А. П. Амалицкая и М. Б. Едемский [там же]. Из воспоминаний Николая Львовича Тюкавина, директора котласской железнодорожной школы II ступени: «В городе никакой гостиницы не было. Приезжие люди искали приют, кто как умел. <…> Не найдя другого места, (А. П. и М. Б. – А. М.) пришли в школу, попросили приюта. Пришлось принять. <…> Я их (раскопки – А. М.) видел еще в свои юношеские годы, да и в последнее время с доктором Боравским мы совершали к ним прогулку, узнавали, что там осталось. <…> Мои гости представились городскому начальству, в качестве транспорта получили лодку с гребцом и мы поехали к раскопкам» [26].
В 1923 г. на раскопки Едемского ездил заведующий Великоустюгским музеем Северо-Двинской культуры Евлампий Арсеньевич Бурцев [27, л. 57 об.].
В 1925 г. в экспедиции Едемского принимал участие тотемский художник Феодосий Михайлович Вахрушов. Он написал картину «Место раскопок профессора В. П. Амалицкого на р. Малой Северной Двине». Картина и один эскиз находятся в Тотемском краеведческом музее, два других эскиза – в Палеонтологическом музее им. Ю. А. Орлова в Москве и Великоустюгском музее-заповеднике.
В фондах Сольвычегодского историко-художественного музея-заповедника сохранились фотографии с раскопок А. П. Гартман-Вейнберг 1929 г. (фото доступны в Госкаталоге: № СИХМ КП-6473, СИХМ КП-6474, СИХМ КП-6475). На фотографиях пять подростков на фоне раскопа. А. Е. Нелихов пишет, что «найти землекопов в 1929 году оказалось трудно. Неподалёку прокладывали железную дорогу и проводили межевые работы, где платили 2,5 рубля в день и вдобавок выдавали сапоги с одеждой. Цены на рабочие руки поднялись. Гартман-Вейнберг пришлось сократить число землекопов и экономить буквально на всем» [8, с. 231]. Вероятно, к раскопкам привлекались подростки и на фото некоторые из них. Также в Сольвычегодском музее есть фото № СИХМ КП-1489 с подписью «Состав краеведческой экскурсии кружка юннатов Сольвычегодской Семилетней школы 27.VI.1928 г.». На фото подростки, 12 юношей и девять девушек, с энтомологическими сачками, ружьями, чучелами птиц, гербарными папками. Лица некоторых юношей похожи на лица с фото 1929 г. Возможно, это те же участники раскопок. Руководителем юннатов был Сергей Александрович Моданов [28, с. 120], преподаватель естествознания и директор школы (будущий директор Архангельского педагогического института). Можно предположить, что он посещал Соколки вместе с неоднократно там бывавшим И. И. Томским.
Недавно обнаружилось еще одно свидетельство от участника раскопок. В пос. Приводино недалеко от Котласа проживает Сергей Петрович Сергеенков, бабушка которого, Александра Михайловна Коломинова жила в дер. Песчаница, в 3 км южнее Соколков и участвовала в раскопках. Из воспоминаний известно лишь то, что она увязалась на раскопки вслед за братьями, была единственной женщиной из работников, стояла сильная жара, было сделано общее фото; если работник обнаруживал что-то интересное для науки, то дополнительно к оплате труда работнику давали пачку махорки, некурящая Александра отдавала махорку братьям. По косвенным данным удалось установить, что, скорее всего, Александра участвовала в раскопках Едемского 1923 г., ей тогда было 18 лет, а упомянутое фото опубликовано в статье Едемского [3, с. 51, рис. 7]. 
Из препараторов на раскопе в разные годы были: Людвиг Кириллович Гадомский (умер во время раскопок в 1927 г., похоронен на кладбище Городецкой Михаило-Архангельской церкви в дер. Песчаница [29, л. 30]; Франц Осипович (по упомянутому выше письму Амалицкой), или Иосифович (по отчету Разумовского), фамилия в источниках не указана, вероятно, Каминский [30, с. 27]; Федор Максимович Кузьмин [31, с. 81]. В 1900 г. в работах принимал участие студент А. И. Огаренко [32].
Ивану Антоновичу Ефремову (палеонтологу и будущему знаменитому писателю-фантасту) в Соколках, судя по всему, побывать не довелось, хотя после экспедиции на р. Шарженьгу в 1927 г. он заезжал в Великий Устюг [33], а впоследствии много работал по анализу материалов Амалицкого.
Закончим обзор крупным событием – визитом в Котлас в 1933 г. Печорской бригады Полярной комиссии АН СССР, большого коллектива ученых и специалистов во главе с президентом Академии наук 86-летним Александром Петровичем Карпинским (ранее в числе многих обязанностей руководившим Северо-Двинской комиссией по делам коллекции Амалицкого). В составе бригады был М. Б. Едемский, командированный для участия в осмотре месторождений полезных ископаемых по Северной Двине и Вычегде [34, с. 152]. 16 июня бригада прибыла в Котлас, где наряду с участием в пленуме райисполкома были осмотрены соляной источник и месторождение битумных сланцев [там же, с. 198]. Соляной источник находится рядом с дер. Пускино, на левом берегу Северной Двины, прямо напротив Соколков. Несомненно, что Александр Петрович с большим интересом смотрел на место, где В. П. Амалицким были найдены скутозавр Карпинского и карпинскиозавр.
Подытоживая сказанное, можно утверждать, что палеонтологические раскопки под Котласом, начатые В. П. Амалицким и продолжавшиеся три десятилетия, являлись одним из крупнейших научных событий для региона, привлекали внимание образованных людей, служили примером для многих выдающихся ученых и заслуживают дальнейшего изучения как важный эпизод истории отечественной и мировой науки.

Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
 

1. Амалицкий, В. П. Дневник наблюдений по Малой Северной Двине. – Ленинград : Издательство АН СССР, 1931. – 57 с. (Северо-Двинские раскопки проф. В. П. Амалицкого; Ч. VI).

2. Ефремов, И. А. Каталог местонахождений пермских и триасовых наземных позвоночных на территории СССР / И. А. Ефремов, Б. П. Вьюшков. – Москва–Ленинград : Издательство АН СССР, 1955. – 186 с. (Тр. ПИН АН СССР; Т. 46).

3. Едемский, М. Б. Северо-Двинская Экспедиция Российской Академии Наук в 1923 г. / М. Б. Едемский // Природа. – 1923. – № 7–12. – С. 37–56.

4. Амалицкий, В. П. Раскопки остатков позвоночных в 1899 г. в пермских отложениях севера России / В. П. Амалицкий // Тр. Варшавского Общ. Естествоиспытателей. Год XI, 1900. Прилож. к проток. общ. собр. – Варшава : Тип. Варшавского учебн. округа, 1900. – 26 с.

5. Списки населенных мест Российской империи. – Санкт-Петербург : Изд. Центр. стат. ком. Мин. внутр. дел, 1861–1885. Вып. 7 : Вологодская губ.: ... по свед. 1859 г. – 1866. – Т. XXXIV. – 520 с.

6. Список дач генерального и специального межевания Велико-Устюгского уезда. – Вологда : Тип. Товарищ. Знаменский и Цветов, 1911. – 56 с.

7. Протоколы заседаний Физ.-Матем. Отд. Имп. Акад. Наук. – 1914. – VIII засед., 30 апреля 1914 г., 1-е прилож. к проток. засед. (к § 393). – С. 172-176.

8. Нелихов, А. Е. Изобретатель парейазавров. Палеонтолог В. П. Амалицкий и его галерея / А. Е. Нелихов. – Москва : Фитон XXI, 2020. – 280 с.

9. Амалицкий, В. П. Раскопки древних позвоночных животных на севере России / В. П. Амалицкий // Мир Божий. – 1901. – № 1. – Отд. II. – С. 71–82.

10. Ильинский, Н. В. В. П. Амалицкий и его раскопки на Севере / Н. В. Ильинский // Матер. по изуч. и использ. произв. сил Северного края. Вып. II. – Вологда, 1921. – С. 121–126.

11. СПбФ АРАН. Ф. 316. Оп. 1. Д. 87.

12. Протокол общ. собр. гр-н дер. Ефимовской, Голявинской, Мокречиха, 26 июня 1931 г. // МКУ Котласского муницип. р-на «Архивно-административная часть». Ф. 111. Оп. 1. Д. 196. Л. 1–6.

13. Труды Имп. С.-Петерб. Общ. Естествоиспытателей. – 1901. – Т. XXXII, Вып. 1 (проток. засед.), № 7-8. – С. 286.

14. Орлов, Ю. А. В мире древних животных. Изд. 3-е. – Москва : Наука, 1989. – 163 с.

15. Мейер, К. На север: По Сухоне и Северной Двине / К. Мейер // Естествознание и география, 1906. – № 10. – С. 1-32.

16. Григорьев, С. Г. На Север: (Из летних скитаний) / С. Г. Григорьев // Естествознание и география, 1916. – № 1/2. – С. 20-50.

17. СПб АРАН. Ф. 128. Оп. 1. Д. 711.

18. СПб АРАН. Ф. 316. Оп. 1. Д. 95.

19. Купцы Великого Устюга // Устюжане : [сборник]. – Великий Устюг : [б.и.], [1995]. – 88 с.

20. Известия Вологодского Общ. изуч. Северного края. Вып. 2. – Вологда : Тип. П. А. Цветова, 1915. – 195 с.

21. Протоколы заседаний Физ.-Матем. Отд. Имп. Акад. Наук. – 1918. – XI засед. от 14(1) июня 1918 г. – § 280. – С. 141.

22. СПбФ АРАН. Ф. 316. Оп. 1. Д. 97.

23. Сенников, А. Г. В. П. Амалицкий и А. П. Амалицкая: у истоков палеонтологии позвоночных в России / А. Г. Сенников, Е. А. Сенникова // Природа. – 2015. – № 8. – С. 74-84.

24. Хохлов, А. А. Исследователи природы Вятской губернии / А. А. Хохлов // Герценка: Вятские записки. Вып. 28. – Киров, 2015. – С. 171–180.

25. Едемский, М. Б. Материалы о работе Северо-Двинской комиссии РАН / М. Б. Едемский // Матер. V Междунар. конф., посвящ. 150-летию со дня рожд. В. П. Амалицкого. – Москва : ПИН РАН, 2010. – С. 33–37.

26. Тюкавин, Н. Л. Автобиографические записи: Котлас в конце 19–начале 20 века / Н. Л. Тюкавин // МУК «Котласский краеведческий музей». – Москва, 1974 Ф. 1. Оп. 1. Д. 6. Л. 163.

27. МКАУ «Великоустюгский центральный архив». Ф. Р-46. Оп. 1. Д. 401.

28. Колесов, В. Г. Стрекозы окрестностей гор. Сольвычегодска Северо-Двинской губ. / В. Г. Колесов // Записки Северо-Двинского Общ. Изуч. Местного Края. Вып. V. – Великий Устюг, 1928. – С. 120–126.

29. СПбФ АРАН. Ф. 138. Оп. 1. Д. 51.

30. Адресная книга русских Зоологов, Анатомов, Физиологов, Палеонтологов и проч. – Санкт-Петербург : [б.и.], 1901. – 149 с.

31. Отчет о деятельности Академии наук СССР за 1927 год. Ч. II: Отч. о науч. командир. и экспед. – Ленинград : Издательство АН СССР, 1928. – 266 с.

32. Труды Имп. С.-Петерб. Общ. Естествоиспытателей. – 1900. – Т. XXXI, Вып. 1 (проток. засед.) , № 8. – С. 369.

33. Ерёмина, О. А. Иван Ефремов и Русский Север / О. А. Ерёмина. – URL: http://noogen.su/efremovsever2023 (дата обращения: 05.06.2023).

34. Рощевский, М. П. Печорская бригада академика А. П. Карпинского / М. П. Рощевский, Л. П. Рощевская, А. А. Бровина. – Сыктывкар, 2015. – 646 с.