Россия
В настоящее время в Карелии существует большое количество неизученных сооружений, связанных с крестьянской хозяйственной деятельностью. Это находящиеся за границами исторических деревень риги, мельницы, хранилища, охотничьи ловушки, загоны, дороги. В статье мы рассмотрим объекты группы транспортной сельской водной инфраструктуры Карелии – каналы. В ситуации отсутствия хороших дорог в Беломорской Карелии водные магистрали весь год были единственным удобным способом передвижения между деревнями. Первое полевое исследование каналов проведено археологической экспедицией Национального музея Республики Карелия в 2015 г. на оз. Каменное (Киитехенъярви) в заповеднике «Костомукшский». Обследованы два канала около дер. Шапповаара на западном берегу озера и дер. Лужмагуба около истока р. Каменная. Первый канал длиной 90 м сфотографирован финским фотографом К.-И. Инха в 1894 г. Около него находились два деревянных креста и два карсикко и по нему проходили лодки, второй канал (306 м), вероятно, использовали для проводки бревен в период сплава. Предположительная датировка обоих сооружений – вторая половина XIX в. Ближайшие аналогии находятся на территории Финляндии.
Русская Карелия, Заповедник «Костомукшский», оз. Каменное, гидротехнические сооружения, крестьянские каналы
Введение
Начало ХХI в. отмечено резким ростом в археологии России числа проектов, направленных на обследование территорий, отводимых под хозяйственное освоение. При полевых «площадных» работах встречается значительно большее число разновидовых и разновременных объектов, чем при специализированном поиске в рамках определенной научной темы. В этой ситуации перед исследователями нередко возникает дилемма об отнесении некоторых «спорных» объектов или к «нашим» памятникам, на которые в последующем распространяется весь комплекс государственных охранных мер, или к «недостойным» внимания археолога.
В последнее десятилетие в какой-то мере удалось изменить существовавший стереотип скептического отношения археологов к трем видам «непонятных» памятников Карелии: охотничьи ямы-ловушки, сооружения для изготовления угля или смолы и «валунные кучи». Целенаправленное изучение обосновало их несомненную ценность как исторических и археологических источников. Это еще раз подтвердило основной тезис полевой работы: вопросы датирования, функционального назначения и культурной принадлежности памятников археологии не могут быть результативно решены «на глаз», без проведения земляных вскрытий. Например, после раскопок «лопарския яма» в Северной Карелии оказалась местом для производства смолы крестьянами в XVI–XVII вв. [1], «валунный курганный могильник» на острове Анзер Соловецкого архипелага – средневековым производственным комплексом по переработке добычи морского промысла [2], а место расчистки поля от камней – погребением под валунной насыпью [3].
В группу «отбракованных» объектов, к сожалению, нередко попадают многочисленные, но в настоящее время малоизученные сооружения широкого временного периода бытования, связанные с крестьянской хозяйственной деятельностью. В основном это вынесенные за пределы усадеб крестьянских поселений риги, сеновалы, мельницы, постройки на полях, хранилища урожая и промыслов, рыболовные конструкции, охотничьи ловушки, загоны и т. п.
В статье мы остановимся на одном виде объектов группы транспортной сельской инфраструктуры Карелии – каналах. По нашему мнению, данные «нераскрученные» гидротехнические сооружения вполне достойны углубленного профессионального внимания археологов. Одной из важных задач развития данной темы нам представляется разработка вопросов методики описания каналов при полевых работах, ранее не представленной в специализированной научной литературе.
Предварительно необходимо определиться с терминами, применяемыми к земляным гидрообъектам. Самые распространенные водные сооружения – это дамбы, плотины, пристани, водохранилища и каналы. В обиходном понимании канал – это искусственное водное русло, созданное для сокращения или облегчения передвижения плавсредств или перенаправления потока воды. В рамках нашей работы следует разделить гидросооружения по их назначению на две группы. Постройки, предназначенные для транспортных функций, – каналы, вторые – для доставки, отвода воды – канавы, рвы. Иногда некоторые объекты cтроили для одновременного решения обеих этих задач.
Каналы в королевстве Швеция и Русской Карелии
В Северной Европе гидросооружения стали активно строить начиная с середины XVIII в., когда в королевстве Швеция интенсивный рост приобрело сельское хозяйство. Посевные, сенокосные и пастбищные участки расширяли путем строительства и совершенствования осушительных систем. Один из применявшихся способов мелиорации – это уменьшение площади озер и, соответственно, высвобождение плодородных прибрежных земель путем сброса части воды через искусственные водотоки [4].
Простейшие гидротехнические сооружения – канавы – отрывались «в порядке частной инициативы» крестьянами «на глазок», что иногда приводило к катастрофическим последствиям. Например, наиболее известная история произошла в провинции Кайнуу (Северная Финляндия), где весной 1761 г. два крестьянина прокопали ров для частичного спуска воды из оз. Хиисиярви, что привело к быстрому размыву берега и одномоментному падению уровня водоема на 14 м и огромным разрушениям от волны сброса в селениях, располагавшихся ниже по течению [4, с. 145–147]. Такие печальные случаи были, скорее, исключением.
В России первые крупные государственные гидротехнические проекты обычно относят к периоду правления Петра I [6]. В Карелии каналы были известны значительно раньше, и в основном их связывают с крупными северными монастырями, обладавшими большим финансовым потенциалом. Например, уникальная озерно-канальная система Большого Соловецкого острова, объединившая 78 внутренних водоемов, создана под руководством игумена Филиппа (Колычева) в середине XVI в. [7].
В Кемском уезде Архангельской губернии создатели каналов, по нашему мнению, рассматривали их преимущественно как важную часть транспортной инфраструктуры. В приграничной Беломорской Карелии ситуация с перемещением по суше была сложная. Как отмечали путешественники, «летние пути сообщения <…> самые первобытные» [8, с. 13]. В конце ХIХ в. ближайший и единственный «колесный летний тракт» в центральной Карелии, от г. Повенца на северном берегу Онежского озера до с. Сумской Посад на южном берегу Белого моря, проходил в 250 км от границы. В 1907 г. пограничная деревня Тетринаволок была единственным на северо-западе Карелии поселением, к которому подходила колесная дорога с финской территории. Карельские деревни соединяли тропинки, проходящие по сухим боровым участкам ландшафта. После осенних дождей гати на болотах затапливало и они становились непроходимыми, а «в зимнее время направление дорог зависит от усмотрения возчиков, едущих во все стороны напрямик через замёрзшие озера и болота» [10, с. 119].
Таким образом, в условиях бездорожья водные магистрали круглогодично были единственным, относительно «комфортным» способом передвижения по таежному краю. Жители Беломорской Карелии для расширения транспортной гидросети активно создавали искусственные каналы, соединявшие природные водоемы, иногда значительной протяженности. Например, М. И. Бубновский описывает «канаву» в Маслозерской волости длиной в три версты. Кроме каналов выкапывали и канавы, использовавшиеся при осушении прибрежных участков и дренировании заболоченных территорий, для увеличения напора потока воды при строительстве мельниц и в период сплава для более удобной проводки бревен в обход сезонно мелеющих участков порогов. Крестьянские каналы в приграничной Карелии не имели водорегулирующих гидросооружений.
Первыми объектами археологического изучения транспортных магистралей на территории Карелии стали отдельные участки исторических наземных трасс государственных путей сообщения. Это знаменитая «Осударева дорога» первой половины ХVIII в. в Южном Прибеломорье [13], шведская «королевская дорога» XIII–XVII вв. в Северо-Западном Приладожье [14] и «тропа коробейников» – торговый путь XVII–начала XX в., соединявший приграничные районы Финляндии и Беломорской Карелии [15]. Работу в этом направлении можно рассматривать как перспективную и важную, так как, например, на территории Финляндии на учете и охране как археологические памятники состоят 123 фрагмента исторических дорог.
В Карелии крестьянские гидротехнические сооружения, в том числе и каналы, как памятники хозяйственного изменения природного ландшафта археологи и историки до недавнего времени не рассматривали. Первое их полевое исследование проведено экспедицией Национального музея Республики Карелия в 2015 г. на приграничном оз. Каменное (Киитехенъярви) на территории государственного природного заповедника «Костомукшский».
Описание каналов оз. Каменное
Работы в заповеднике предполагали поиск, локализацию и картографирование элементов древнего культурно-хозяйственного ландшафта, а также проверку состояния стоянок каменного века, открытых в 1993–1994 гг. [16, с. 215]. Остановимся подробнее на двух крестьянских каналах, зафиксированных в центральной части оз. Каменное.
Канал около дер. Шапповаара находится на западном берегу озера, в 2,2 км к юго-востоку от бывшей дер. Шапповаара. Для его прокладки выбрана самая узкая и низменная часть перешейка п-ва Полвусен, поросшая угнетенным смешанным лесом. Протяженность трассы – 90 м, ширина – приблизительно 2,8 м, направление – север–юг. В современном состоянии желоб канала сильно оплыл, задернован и зарос осокой, но хорошо визуально вычленяется в рельефе, особенно в межсезонье, когда он обводнен (рис. 1).
В южной части канала валик выброса грунта сохранился лучше и отчетливо просматривается по обоим бортам. Его ширина – 1,5 м, высота над современной дневной поверхностью – 0,3 м. В южной части канала, в 13 м от озера, в западной стенке сделаны две прямоугольные врезки в берег. Размеры «карманов» в плане – 1,5 × 3 м. Дно одного из них выложено истлевшими досками.
Озеро с обоих концов канала мелкое, поэтому оба «входа» в него быстро заносились песком во время штормов, а русло, из-за осыпания неукрепленных бортов, постепенно заиливалось и мелело. Для нормальной эксплуатации непроточный желоб необходимо было периодически чистить, поддерживая в рабочем состоянии (рис. 2).
Скорее всего, строительство канала началось с северной стороны или от его середины. Только этим можно объяснить ситуацию, что в южной части желоб проходит точно по скальному выступу, находящемуся в 10 м от воды, что существенно затрудняет протаскивание лодок.
На восточной стороне канала расположены две редкие в заболоченной низине крупные сосны с ритуальными затесами-символами. Это карсикко – священные деревья-знаки карел, связанные с каким-нибудь важным событием в жизни рода, семьи, личности (промысел, инициация, смерть и т. п.) [17].
Первое дерево растет в 1,5 м к востоку от канала, имеет диаметр в нижней части 0,42 м. С западной стороны его ствола, ориентированной на канал, на высоте 0,4 м от земли, топором «грубо» сделаны широкий, стандартный для карсикко затес прямоугольной формы (30 × 40 см) и традиционная «полочка для приношений». На коре с восточной стороны дерева видны два следа от удара топором. Сучья кроны не обрезаны.
Второе карсикко (мощная сосна диаметром 0,65 м) располагается около южного входа, в 9,5 м к востоку от канала. Как и в первом случае, на стволе дерева со стороны канала вырублен фигурный знак петлевидной формы (60 × 25 см), вероятно, родовая фамильная тамга и под ним – отделенная небольшой перемычкой вырубка-«полочка» размерами 15 × 8 см. В корневой южной части ствола находится небольшой затес. К дереву от канала ведет тропинка (рис. 3).
Прекрасная иллюстрация функционирования и оформления крестьянских каналов – это фотография известного финского фотографа К. И. Инха 1894 г., на которой крестьяне (мужчина и две женщины) проводят шитую лодку через южный вход канала около дер. Шапповаара. Два человека с обеих сторон толкают лодку жердями, и одна женщина – идет в брод, подталкивая корму. Килевая карельская лодка-дощанка традиционно имеет две пары весел, петлевые веревочные уключины, только две доски для сидения (в центре и на корме) и широкие обводы корпуса. На ее дне лежат весла и рыбацкая сеть с поплавками. Глубина канала небольшая, достаточная только для прохода облегченной лодки. Хорошо видны отвесные стенки траншеи и частично задернованные отвалы земли с обеих сторон, высотой до 0,4 м. Высота борта канала над уровнем воды – около 0,7 м. Так как на фотографии действие происходит в летний период (июль или август), то весной и осенью высокий уровень воды делал продвижение по каналу более легким. Непонятно назначение покосившейся жердевой изгороди, установленной вдоль берега озера, к востоку от входа в канал. Возможно, она ограждает установленный рядом крест от домашнего скота, по карельскому обыкновению преимущественно находящегося на вольном выпасе (рис. 4).
Остановимся подробнее на таком важном элементе оформления карельских каналов, как кресты. В Карелии на поворотах, перекрестках дорог и в памятных местах часто устанавливали большие деревянные кресты. На фотографии К. И. Инха кресты около канала старообрядческие, восьмиконечные, «под крышкой», грубо сколоченные. Они вкопаны в песок без укрепления основания камнями или срубом. Оба креста лицевыми сторонами преднамеренно обращены в сторону канала. Поэтому у восточного креста средняя перекладина располагается по православным правилам – ее северный конец выше южного, а у западного – наоборот. К крестам привязаны традиционные приношения – ленты белой материи – tuulipaikat (tuuli – «ветер», paikka – «платок»). Возможно, что кресты стояли и в северной части канала, не запечатленной К.И. Инха. При датировании объекта нужно учитывать, что они могли быть поставлены не одновременно с отрытием канала, а в любой период его существования.
Расположение не одного, а двух поклонных крестов по обеим сторонам южного входа в канал указывает на сакральное восприятие этого сооружения. В Карелии нам пока известен только один подобный случай двустороннего крестного замыкания вод – на восточном берегу Ладожского озера в устье р. Сяндебка (Олонецкий район Республики Карелия). К вопросу об оберегающей функции крестов, установленных по двум сторонам канала, можно вспомнить легенду, записанную на юге Олонецкой губернии в начале ХХ в. Согласно ей, строительству канала противился «водяник», засыпавший по ночам выкопанную крестьянами канаву, и только погружение креста в воду смогло его успокоить [19, с. 3].
Показательно сочетание в зоне канала двух древних и важных для карел обычаев охранительного характера: одновременная установка в значимом месте православных крестов и изготовление карсикко – священных деревьев-знаков с обрядовыми символами. Возможно, объяснение этой специфичной ситуации можно найти в самобытном религиозном менталитете аборигенных жителей тайги или тундры, у которых христианское и языческое мировоззрения часто существуют равноправно. Вероятно, подобная сакральная практика – это пример усиления охранительной функции через симбиоз православной атрибутики и языческих символов [17, с. 14, 37].
Карелы традиционно к «опасными» пунктам пространственной маргинальности, связанным с «нечистой силой», обычно относят кладбища, места «отмеченные» смертью, пересечения водных и сухопутных путей или развилки пешеходных дорог, берега озер около поселений, жертвенные рощи. В нашем случае сам ров канала – это символичная водная преграда. Карсикко, скорее всего, не случайно находящиеся только с его восточной, «нежилой» стороны, а также православные кресты, специально направленные лицевыми сторонами на канал, должны были совместно выполнять защитное назначение в «проблемном» участке около восточной границы округи дер. Шапповаара.
Во время нашей непродолжительной работы в 2015 г. не проводилось обследование территории к востоку от канала, на отсеченном им п-ове Полвусен. Вполне возможно нахождение там табуированных, «опасных» объектов, например, «лопарских могил» из валунов или «лопских ямин».
Канал у истока р. Каменная. Единственный водосток из оз. Каменного – это одноименная река, относящаяся к гидросистеме р. Кемь, протяженностью 25,2 км, впадающая в Лувозеро. Канал около ее истока малоизвестен даже сотрудникам заповедника. Его верхний, южный вход со стороны озера начинается в 0,5 км к западу от начала реки. Недалеко от канала – 150 м к западу, находилась дер. Лужмагуба. Трасса канала проходит по линии юг–север и оканчивается в западной части первого озерного расширения реки, ниже начального порога водотока. Она проложена по природному понижению рельефа – болоту, поросшему редким угнетенным сосновым лесом. Кроме торфяниковых напластований в северной части канала желоб прорезает и каменистую морену, после прохождения которой возникает общий наклон поверхности к северу и появляется течение воды. Протяженность сооружения – 306 м, ширина – 4,5–5 м около «входов» и 3–3,5 м в центре (рис. 5).
Задернованные стенки рва, при некотором естественном оплывании, имеют угол наклона около 45°. Укрепление бортов канала деревянной опалубкой визуально не отмечено. Выброс грунта в его северной части преимущественно производили на западную сторону, и поэтому здесь высота валика достигает 0,7–1 м над современной дневной поверхностью при ширине в 2 м. Глубина канала – 0,8–1 м, высота над водой более низкого восточного края – около 1 м (рис. 6).
Дно в средней части сооружения каменистое. В одном месте, в 100 м от южного «входа», в желобе, лежат крупные валуны, затрудняющие проход по каналу. Возможно, здесь его пересекал отмеченный на топографической карте 1961 г. «зимник», проложенный к истоку реки. Карсикко около канала отсутствуют.
Значительная длина и относительная прямолинейность сооружения подразумевают предварительное трассирование на местности планируемых земляных работ. Каналы могли строиться не сразу, а в несколько этапов. Прокладка траншеи, скорее всего, проводилась в период, когда грунт наименее обводнен и не промерзший. Наиболее благоприятное время для этого – с мая по ноябрь.
В настоящее время канал выполняет дренажную функцию, но вряд ли он был сделан для сброса воды из озера в нижележащее расширение р. Каменная. Перепад высот между его началом и окончанием незначительный – примерно, немного больше 1 м, соответственно, и мощность потока воды несущественная. Уменьшение площади озера при его общей мелководности и каменистости значительно ухудшило бы судоходную ситуацию. Кроме того, сравнивая современное гидрологическое состояние с запечатленным на фотографии конца XIX в., можно заключить, что уровень озера за последние 130 лет не изменился и, соответственно, сохранились и очертания береговой линии. Скорее всего, канал использовали для протаскивания лодок для более удобного сплава бревен, в обход мелеющего в летнее время порога у истока реки.
Датировка каналов оз. Каменное. Точное время постройки данных каналов неизвестно. Как косвенный признак относительной «древности» канала около дер. Лужмагуба можно рассматривать наличие на его отвале крупных берез и елей, возраст которых превышает 70 лет. Кроме того, он обозначен на финляндской государственной карте 1925 г. Предположительная датировка обоих сооружений – это вторая половина XIX в., но, учитывая, что на соседней территории Финляндии подобные гидротехнические объекты стали создаваться уже в XVIII в., вполне возможно, что это произошло несколько раньше.
В 1905 г. на оз. Киитехенярви существовало восемь деревень: Коленонаволок, Куйкониеми, Бабья Губа, Койвозеро, Нильмогуба, Мокрая варака, Тетернаволок, Шаповарака [21, с. 198]. Каналы были частью локальных коммуникаций и при относительно плотной заселенности берегов озера местные сообщества: стабильно и круглогодично их использовали: по желобам каналов и в зимнее время, после установления ледового покрова, могло происходить движение на санях. После выселения местных жителей с приграничной территории в 1950-х гг. и при повсеместном использовании моторных плавсредств, каналы утратили свое значение, как часть системы водных транспортных магистралей этого района.
Аналогии. Ближайшие к описанным объектам на оз. Каменное каналы расположены в Северной Финляндии в провинции Кайнуу. На западном берегу оз. Оулуярви, около местечка Партала Кякилахти есть крупный канал – Önkkörin Kanava, протяженностью 0,8 км. Пересекая перешеек полуострова, он существенно сокращал путь по воде, позволяя обойти труднопроходимый участок водоема. Значительная ширина (около 12 м) давала возможность передвигаться по нему на веслах в лодках или же тащить небольшое судно на веревке с берега. По легенде его выкопали в период Северной войны 1700–1721 гг. русские солдаты, по другим сведениям – в XVII в.
Еще один канал – Palojärvi Katiska (длиной около 0,1 км), находится в районе Суомуссалми на оз. Палоярви, в 7 км от российско-финляндской границы. Он проходит через болотистый перешеек полуострова Аутиониеми и по размерам сходен с каналом около дер. Шапповаара [15, s. 42]. По информации коллег, в приграничных районах Северной Финляндии есть и другие небольшие крестьянские каналы, однако научное обследование их не проводилось.
Работы по изучению крестьянских каналов Карелии только начались и сегодня у нас есть точные сведения всего о трех объектах, находящихся в Северном Беломорье, Заонежье и южнокарельском Приграничье. В 2017 г. экспедицией НМРК в северо-восточной части оз. Лоймолонъярви (Суоярвский район Республики Карелия) зафиксирован канал, пересекающий в узком и низком месте перешеек между п-вом Коконниеми и материковым берегом. Его ширина – 6,5 м, длина – 28 м, глубина – 1,5 м, высота берега – не более 1 м над уровнем воды. В современном состоянии края желоба канала оплыли, задернованы. Он заполнен водой и используется местными жителями для сокращения пути по озеру. Точное время его постройки пока неизвестно, но на государственной топографической карте Финляндии 1935 г. он обозначен и предварительно его можно датировать второй половиной XIX–началом ХХ в. (рис. 7).
На северном берегу Кандалакшского залива Белого моря, около заброшенной дер. Порья Губа в каменистой отмели проложены два неглубоких канала: «Умбский и Варницкий порожки», соединяющие внутреннюю лагуну около деревни с открытым морем. Также в узкой северной части острова Кижи Онежского озера крестьянами для сокращения пути прорыт канал длиной 50 м (рис. 8).
В статье мы не привлекаем каналы, построенные в советский период, в основном для облегчения сплава леса. От более ранних крестьянских сооружений они отличаются основательной инженерно-технической проработкой: существенно большие размеры (протяженность, ширина), укрепление стенок деревянными конструкциями, создание специальной береговой тропы и переходных мостков.
Заключение
Каналы оз. Каменное (Киитехенярви) позволяют коснуться еще одной неразработанной темы – особенностей менталитета местного карельского населения. Создание такого рода значительных сооружений хорошо характеризует сообщество крестьян поселений оз. Каменное. Мы не знаем, каналы – это инициатива жителей близлежащих деревень или коллективное решение нескольких деревенских общин, копались они способом «народной стройки» или наемными рабочими. Очевидно одно: без вмешательства государственных структур карелы Приграничья могли определять и претворять свои важные, насущные задачи, используя существующий опыт подобного рода работ в России и Финляндии.
Археологические работы 2015 г. в заповеднике «Костомукшский» позволили обнаружить оригинальные, хорошей сохранности, исторические объекты культурного наследия – гидротехнические сооружения Нового времени. Полученные данные дополняют наши представления об истории хозяйственного освоения этого региона, подчеркивают самобытность и оригинальность его историко-географического облика. Изучение гидропамятников Карелии должно продолжаться на систематичной основе.
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
1. Шахнович, М. М. Позднесредневековое смолокуренное производство на озере Верхнее Куйто. К вопросу о «лопарских древностях» в Западном Прибеломорье / М. М. Шахнович // Труды Кольского научного центра. Гуманитарные исследования. – 2022. – Вып. 22. – Т. 13. – № 2. – С. 130–141.
2. Мартынов, А. Я. Разведки и раскопки на Соловецких островах / А. Я. Мартынов, М. М. Шахнович // Археологические открытия. – 2009. – Москва : Наука, 2013. – С. 43–44.
3. Шахнович, М. М. К вопросу о валунных насыпях в Северном Приладожье: опыт комплексного исследования / М. М. Шахнович, М. А. Кулькова, А. В. Сонина // Тверь, Тверская земля и сопредельные территории в эпоху Средневековья. – 2019. – Вып. 12. – С. 496–509.
4. Оленев, И. В. Карельский край и его будущее в связи с постройкою мурманской железной дороги / И. В. Оленев. – Гельсингфорс : Финское литературное общество, 1917. – 172 с.
5. Turpeinen, O. Väestö ja talous 1721–1982 / О. Turpeinen // Kainuun historia. – II. – Kajaani: Kainuun maakuntaliitto. 1985. – Р. 145–147.
6. Юркин, И. Н. Использование картографического материала XVIII–XX вв. при полевых исследованиях гидротехнических сооружений Петровской эпохи (на материале Ивановского канала) / И. Н. Юркин, А. Н. Наумов // От Смуты к Империи. Новые открытия в области археологии и истории России XVI–XVIII вв. – Москва : Древности Севера, 2016. – С. 95–105.
7. Захаров, Ю. С. Озерно-канальные системы на островах Соловецкого архипелага / Ю. С. Захаров // Соловецкий сборник. – 2013. – Вып. 9. – С. 94–135.
8. Очерк путешествия архангельского губернатора А. П. Энгельгарта в Кемский и Кольский уезды в 1895 году. – Архангельск : Губернская типография, 1895. – 128 с.
9. Камкин, Н. Архангельские карелы / Н. Камкин // Древняя и Новая Россия. – 1880. – № 2. – С. 296–298.
10. Воронов, Ан. Нужды Карелии / А. Воронов // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. – 1913. – № 3. – С. 115–123.
11. Бубновский, М. И. Пути сообщения в Архангельской Карелии / М. И. Бубновский. – Архангельск : Губернская типография, 1917. – 22 с.
12. Отчет Народного Комиссариата Земледелия АКССР за 1925–26 год. – Петрозаводск : Изд-во Народного Комиссариата Земледелия АКССР. 1927. – 115 с.
13. Сорокин, П. Е. Отчет об археологических исследованиях 1994 г. по трассе «Осударева дорога» / П. Е. Сорокин // Вестник Национального музея Республики Карелия. – 2016. – Вып. 7. – С. 256–261.
14. Бельский, С. В. Королевская дорога между Кексгольмом и Кроноборгом: результаты исследований исторической дороги в Северо-Западном Приладожье / С. В. Бельский, Д. В. Герасимов, А. А. Липатов, Е. Р. Михайлова, Д. Н. Мурзенков [и др.] // Материалы полевых исследований МАЭ РАН. – 2013. – Вып. 13. – С. 153–173.
15. Rytkölä, H. Vienan tiellä. Historriallista taustaa Suomussalmen Vuokin reitille Venäjän Karjala1an / Н. Rytkölä // Kainuun ympäristökeskuksen raportteja. V – Kajaani: Kainuun maakuntaliitto. 2006. – 54 s.
16. Шахнович, М. М. Археологические работы на территории Костомукшского района Республики Карелия / М. М. Шахнович // 30-летние научные исследования в заповеднике «Костомукшский». – Петрозаводск : КарНЦ РАН, 2015. – С. 215–223.
17. Конкка, А. П. Карсикко: деревья-знаки в обрядах и верованиях прибалтийско-финских народов / А. П. Конкка. – Петрозаводск : ПетрГУ, 2013. – 286 с.
18. Барсов, Е. В. Преподобные Обонежские пустынножители: Материалы для истории колонизации и культуры Обонежского края / Е. В. Барсов // Памятная книжка Олонецкой губернии на 1868–1869 год. – Петрозаводск : Губернская типография, 1869. – С. 3–68.
19. Георгиевский, А. Креснозеро. (Легенда) / А. Георгиевский // Олонецкие губернские ведомости. – 1904. – № 43. – С. 3.
20. Водные пути Автономной Карельской Советской Социалистической Республики и прилегающие к ним лесные массивы. – Петрозаводск : Гострест «Кареллес», 1928. – 136 с.
21. Голубцов, Н. А. Список населенных мест Архангельской губернии к 1905 году / Н. А. Голубцов. – Архангельск : Губернская типография, 1907. – 216 с.
22. Циркунов, И. Б. Порья Губа: опыт историко-социологического исследования / И. Б. Циркунов // Наука и бизнес на Мурмане. – 1996. – Вып. 6 (11). – С. 60–86
