Россия
В статье, посвященной 85-летию со дня рождения известного ученого Лидии Ивановны Ашихминой, автор анализирует ее вклад в археологическое изучение Удмуртского Прикамья. Реконструирует хронологию и географию экспедиций с ее участием. В конце 1960-х–середине 1970-х гг. древние памятники Прикамья были главным объектом изучения Нижнекамской археологической экспедиции. Становление Л. И. Ашихминой как полевого исследователя пришлось на эти годы, чему способствовали включенность со студенческой скамьи в масштабные археологические работы, общая атмосфера напряженной научной жизни. Ею было открыто и изучено более 30 археологических памятников только в Удмуртском Прикамье. Взгляды Л. И. Ашихминой на развитие древностей Прикамья позднего бронзового – раннего железного века за прошедшие 50 лет были скорректированы, прежде всего, благодаря многократному увеличению археологических источников, но по-прежнему являются важной частью истории археологического изучения Прикамья и шире – Волго-Камского региона.
Волго-Камье, археология, научная биография, Л. И. Ашихмина, поздний бронзовый – ранний железный век, керамика, периодизация
Научная и одновременно полевая биография Л. И. Ашихминой началась в 1968 г., когда она только закончила второй курс обучения на историческом факультете Уральского государственного университета им. А. М. Горького (г. Свердловск). Это было время, когда в Уральском университете уже сложился крупный научный коллектив археологов под руководством В. Ф. Генинга [1].
Судить о достижениях археолога, его профессиональном росте позволяют научные отчеты и публикации. Научные отчеты Лидии Ивановны, а также публикации, почти всегда завершавшие полевые исследования, характеризуются высочайшей скрупулезностью и позволяют в целом достаточно полно восстановить хронологию ее работ на территории Удмуртии, а также их результативность.
В тот период решение научных и организационных проблем в археологии Прикамья и Поволжья во многом определялось через организацию крупных археологических экспедиций. В 1968 г. начались работы Нижнекамской археологической экспедиции (НКАЭ), созданной в Институте археологии АН СССР с целью проведения охранных археологических работ в зоне планируемого строительства Нижнекамского водохранилища. Для выполнения задач экспедиции были сформированы пять отрядов, в основном, на базе местных научных организаций [2; 3, с. 3]. Руководство Удмуртским отрядом, комплектовавшимся из студентов и сотрудников Уральского университета и Удмуртского пединститута, было поручено В. Ф. Генингу, который имел многолетний опыт археологических исследований в разных районах Волго-Камья, а его научная биография была теснейшим образом связана с Удмуртией и ее археологическими памятниками [1, С. 55–83; 4].
Опасения утраты в результате планируемого затопления замечательных памятников Прикамья вызывали необходимость копать особо значимые из них большими площадями, а это требовало от руководителей отрядов исключительного доверия к ученикам, а от учеников – исполнительской дисциплины и быстрого освоения методов полевых исследований. В научном отчете об итогах полевых археологических исследований в правобережье Камы за 1968 год имя студентки Л. И. Ашихминой было поставлено рядом с уже хорошо известным ученым В. Е. Стояновым [5, л. 95-101]. В тот год ими были проведены раскопки двух крупных городищ – Ныргындинского IV и Быргындинского II, больше известного как Каменный Лог после работ Удмуртской археологической экспедиции 1950-х гг. Работы на этом многослойном городище получили известность в уральской археологии среди специалистов, знакомых с проблемами стратиграфического разделения керамических комплексов ананьинско-пьяноборского времени [6, с. 80–81, рис. 7]. Вероятнее всего, именно с Каменного Лога и началось близкое знакомство Лидии Ивановны с проблематикой ананьинской культуры.
Пик деятельности Удмуртского отряда НКАЭ, судя по томам отчетов и научным публикациям, пришелся на 1969–1971 гг. В частности, Отто Николаевич Бадер, формулируя научные задачи, которые надлежало решить археологам, приступая к работам в зоне будущего Нижнекамского водохранилища, писал: «Помимо выяснения особенностей формирования ананьинской культуры в этой зоне необходимо также обратить особое внимание на позднеананьинские типа Зуевского и других могильников. При этом, очевидно, будут решены и вопросы формирования культур типа пьяноборской и кара-абызской. Необходимо выяснить соотношение усть-бельской группы ананьинской культуры с кара-абызскими на реке Белой (в культурно-этническом плане)» [2, с. 6].
Задачи, поставленные В. Ф. Генингом перед сотрудниками Удмуртского отряда, заключались в обследовании известных памятников, поиске новых, установлении характера угрозы их физического разрушения в результате планируемого затопления, и превентивном изучении. Так, в 1969 г. Л. И. Ашихмина обследовала ряд камских береговых городищ – Каракулинское II (Пермяковское), Вятское (Мошкаровское верхнее), Обуховское и два могильника – Каракулинский (Вятский Клест) и Вятский (Мошкаровский). На могильниках, известных по дореволюционным находкам как ананьинские, при заложении разведочных траншей погребения не были обнаружены [7, л. 5–8]. Post faktum можно говорить, что в локализации Каракулинского могильника и Каракулинской стоянки тогда были допущены ошибки [8, с. 89]. Но это ни в коем случае нельзя ставить в упрек начинающему археологу. В археологии такие случаи не редкость.
Более удачными и плодотворными оказались разведочные работы в окрестностях дер. Быргында, где Л. И. Ашихминой удалось выявить два крупных поселения с находками ананьинско-пьяноборского времени (Быргындинское IV и Быргындинское V) и Быргындинский II могильник [7, с. 13–15]. Осмотр открытой еще в середине XX в. Быргындинской стоянки, на площадке которой сохранялись неглубокие впадины от жилищ, а материал свидетельствовал в пользу ее предананьинского возраста, склонил археологов к необходимости скорейших раскопок. Время показало, что этот выбор был абсолютно верным.
Быргындинскую стоянку Л. И. Ашихмина раскапывала в течение двух полевых сезонов 1969–1970 гг. [9, с. 138; 10, с. 147–148]. Были полностью исследованы два жилища; материалы достаточно оперативно введены в научный оборот [11] и в дальнейшем легли в основу авторской концепции культурогенеза в позднем бронзовом – начале железного веков Среднего Прикамья, выделения ею быргындинской АК [12; 13]. Небольшие раскопки в 1969–1970 гг. были проведены на Вятском (Мошкаровском верхнем) городище. В 1969 г. на памятнике были заложены пять шурфов и небольшие раскопы в центре площадки, на южном и восточном склонах (всего 37 кв. м), являвшиеся продолжением прежних работ В. Е. Стоянова 1957 г. В 1970 г. была заложена траншея длиной 77 м, разрезавшая оба вала и рва, а также площадку между ними [13, рис. 75]. Работами установлено, что первый вал на городище был сооружен в ананьинское время, второй – в пьяноборское.
В полевом сезоне 1970 г., помимо продолжавшихся раскопок Быргындинской стоянки, на том же участке правобережья Камы, вблизи Барановской пристани Л. И. Ашихминой были открыты еще три поселения с материалами начальной поры железного века – Барановские IV, V и Быргындинское VI селища [10, с. 147–148; 12, с. 21–22, 28].
География и хронология раскопок Л. И. Ашихминой на памятниках Удмуртского Прикамья убеждают, что именно в эти годы обозначились территориально-хронологические рамки ее научной темы, сформулированы исследовательские задачи, над которыми она будет работать в 1970–1980-е гг., сначала в рамках дипломной работы 1971 г., а затем и кандидатской диссертации.
В последние два года работ НКАЭ спектр задач ее археологических отрядов сместился с проведения разведочных работ на спасательные раскопки. В 1971 г. В. Ф. Генинг принимает решение сконцентрировать силы Удмуртского отряда НКАЭ на исследованиях Зуевоключевского I городища, крупнейшего в Среднем Прикамье [14, с. 182–183]. В. Ф. Генинг рассматривал этот памятник с его разновременными и разнокультурными остатками как объект длительного изучения, важный «для выработки культурно-хронологических построений» [15, с. 10]. Раскопки, проведенные на нем в 1970 г. Р. Д. Голдиной, убеждали руководителя в перспективности выбора городища в качестве опорного памятника для научных исследований [10, с. 148; 16, с. 48–69].
В 1971 г. Лидия Ивановна, только что защитившая дипломную работу по памятникам Среднего Прикамья, на городище вела документацию работ на траншее 1, разрезавшей всю площадку городища с юга на север. Для нее этот сезон выдался чрезвычайно напряженным. Одновременно велись раскопки на обоих Зуевоключевских городищах; обследовались окрестности городищ, где были открыты несколько новых поселенческих памятников (Зуевоключевские II, III селища и Зуевоключевская II стоянка). Она выезжала на Ныргындинское I (Ола-Курук) городище, снимала его план и закладывала небольшой рекогносцировочный раскоп (24 кв. м); заканчивала двухлетний раскоп на городище Каменный Лог; шурфовала Юньгинские городища [14, с. 182–183; 17, с. 139].
Получив в течение четырех лет бесценный опыт в изучении прикамских городищ начальной поры железного века, в 1972 г. Л. И. Ашихмина продолжила работы на обоих Зуевоключевских городищах [18, с. 155-156]. Площади раскопок на ананьинско-пьяноборском Зуевоключевском I городище все эти годы были большими, что вполне оправданно в методике «поселенческой археологии». Для исследования этого памятника с его сложнейшей стратиграфией, множественными перепланировками, массовостью находок, были привлечены молодые ижевские археологи Т. И. Останина и Л. А Наговицын, а также студенты-практиканты истфака Удмуртского пединститута. На городище было заложено четыре раскопа (X–XIII), вписанных в общую сетку, введенную Р. Д. Голдиной и В. Ф. Генингом в 1970–1971 гг. В северной части площадки городища был заложен раскоп X, в восточной – XI и XII, в юг-юго-восточной – XIII [19, с. 116, рис. 1]. Общая площадь под раскопами составила 2404 кв. м. Получен огромный археологический материал (вещественные, керамические, археозоологические, антропологические коллекции), до сих пор публиковавшийся небольшими частями и, увы, хранящийся в различных учреждениях.
В 1975 г., уже работая в Коми филиале АН СССР в Сыктывкаре, получив возможность обучения в аспирантуре, Л. И. Ашихмина в Прикамье вернулась для продолжения раскопок городищ с целью получения новых материалов по теме диссертации. На Зуевоключевском I городище был заложен раскоп XIV площадью (477 кв. м) в северной части площадки, как раз там, где в 1972 г. ею были открыты, но остались не до конца исследованными, участки раннеананьинского культурного слоя с наземными жилищами [20; 21].
В следующем 1976 г. Лидия Ивановна продолжила работы в правобережье Камы, но уже в смежном с Удмуртией Менделеевском районе Республики Татарстан (тогда Елабужский район ТАССР) [22, с. 128; 23, с. 65]. В тот год на пяти Икских поселениях были осуществлены раскопки площадью более 1240 кв. м [24], а в ходе изучения Икского V поселения был открыт раннепьяноборский Икский могильник; его исследования будут продолжены в 1978 г. Г. Н. Клюевой [25].
В 1976 г. она начнет многолетние раскопки Буйского городища на Вятке [26]. Для сотрудников молодой университетской Камско-Вятской археологической экспедиции возможность получать навыки полевой работы у археолога «генинговской школы» Л. И. Ашихминой продлится пять плодотворных лет.
Напряженные семь лет разведочных работ и раскопок Л. И. Ашихминой в Удмуртском Прикамье привели к важным результатам в изучении памятников позднего бронзового и раннего железного века. До масштабных работ НКАЭ ИА АН СССР (конец 1960-х – начало 70-х гг.) памятники бронзового века на территории Удмуртии хоть и были выявлены, например, Ныргындинская и Быргындинская стоянки, но не были изучены раскопками. Изучение ананьинских памятников не носило систематического характера, находилось на уровне развития и наполнения массовыми археологическими источниками схем, ставших центральными в работе IV Уральского археологического совещания в Перми [27]. Неслучайно в ходе проведения новостроечных работ НКАЭ, в фокус работ Удмуртского отряда попало большое количество объектов археологии именно эпохи бронзы и раннего железного века. Это объясняется, во-первых, характером самих археологических работ (охранно-спасательных), проведение которых вдоль камских берегов, диктовалось проектными решениями будущего водохранилища. Во-вторых, именно удобные участки поймы и низкие камские террасы в древности и начале железного века были наиболее привлекательны для освоения.
К середине XX в. на археологической карте Нижнего и Среднего Прикамья уже были намечены ареалы памятников срубной, луговской, приказанской культур позднего бронзового века. Все более острой становится проблема их соотношения друг с другом и участие в генезисе ананьинской культуры раннего железного века. При организации работ НКАЭ актуальность изучения памятников этих культурных групп, безусловно, прекрасно осознавалась руководителями экспедиции и ее отрядов. Результаты проведенных охранно-спасательных работ выражаются почти тысячей выявленных археологических памятников от мезолита до позднего средневековья. На территории Среднего Прикамья Л. И. Ашихминой было обследовано 32 памятника, почти на половине из них (15) проведены раскопки, общая площадь раскопок превысила 7 тыс. кв. м. Для археологии Удмуртии особо важно, что впервые на ее территории были раскопаны стоянки позднего бронзового века с остатками жилых построек и многочисленными комплексами керамики.
Полученные в результате раскопок археологические материалы оперативно и качественно вводились автором в научный оборот [11; 17; 24], становясь доступными для общего обсуждения. Следует подчеркнуть, что массовый археологический источник – керамику, – Лидия Ивановна, вслед за своим учителем В. Ф. Генингом, рассматривала как основу для конструирования непрерывного и последовательного ряда памятников и культур, завершением взаимодействия которых в Среднем Прикамье явилась ананьинская культура. Главным методическим инструментом для нее стала «Программа статистической обработки керамики из археологических раскопок», предложенная научному сообществу В. Ф. Генингом в 1971 г. [28]. Публикации керамических материалов прикамских поселений Л. И. Ашихминой отличает твердое следование требованиям формализованного подхода, «прозрачность» и проверяемость выводов, обеспеченных многочисленными статистическими таблицами, глубокое знание материалов из раскопок памятников Волго-Уральского региона.
В итоге, отмечая немногочисленность памятников позднего бронзового века Среднего Прикамья, но очень характерную для их коллекций пестроту керамических традиций [12, с. 6], Лидия Ивановна подготовила детальное сравнительно-генетическое исследование 3682 сосудов из 30 памятников этого времени и начального периода железного века [13, с. 21]. Ее взгляд на проблему смены археологических культур в регионе, лейтмотивом которой была трехчастная схема «луговская АК – быргындинская АК – ананьинская АК» – являлся безусловным шагом вперед в систематизации и научном понимании как известных, так и вновь полученных массовых источников (керамика). Исследование было выполнено на современном методическом уровне, с верификацией диагностирующих признаков анализируемых комплексов, обоснованием выводов об их истоках и эволюции. Высокую оценку проделанной Л. И. Ашихминой работы дали научные редакторы ее монографии, опубликованной, в силу ряда обстоятельств, только в 2014 г.: «...впервые доказательно обосновано (подчеркнуто нами – Е. Ч.) существование луговской культуры, дана характеристика материальной культуры, определен ареал памятников» [29, с. 7]. В понимании современных исследователей, безусловно располагающих значительно более широким и разнообразным кругом археологических источников, луговская АК рассматривается сегодня как одна из ключевых в круге так называемых андроноидных культур, формировавшихся в середине II тыс. до н. э. на периферии мира лесных групп Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья под мощным влиянием степных культур – черкаскульской и федоровской [30, с. 17]. В датировке луговской культуры в настоящее время наметился «дрейф» во вторую четверть этого тысячелетия – XVII–XV вв. до н. э. Это имеет объяснение в связи с общей тенденцией к удревнению хронологии археологических культур бронзового века, появлением серий радиоуглеродных дат и их калибровками [31, с. 545-547]. В результате пересмотра взглядов на эклектичную и растянутую по времени приказанскую АК, круг памятников луговской культуры ныне составляют стоянки и поселения балымско-карташихинского этапа приказанской культуры, по А. Х. Халикову. Диагностирующие признаки ее обоснованы на материалах однослойных поселений (Луговская I, Мальцевская IV стоянки, поселение Симониха I), закрытых комплексов могильников (Мурзихинский II, Тихоновский (Пустобаевский), Балымский могильники) и кладов (Дербеденьский, Кармановский) [31, с. 533].
В русле современных взглядов на культурогенез в позднем бронзовом веке памятники более поздних этапов приказанской культуры – атабаевского и маклашеевского – заняли позицию в рамках самостоятельной маклашеевской культуры. Этот период по-прежнему нуждается в конструктивных исследованиях, в силу прежде всего явлений переходного характера самой эпохи финала культур позднего бронзового века, когда в Волго-Уралье происходил процесс распада обширного срубно-андроновского мира, складывалась новая общность культур «валиковой» керамики, оформились контуры основных приуральских очагов металлообработки (XV/XIV–XII/XI вв. до н. э.), проявились процессы распада центров Западноазиатской металлургической провинции (XII/XI–IX/VIII вв. до н. э.) [30, с. 15]. Заметим, что выявленные Лидией Ивановной тенденции в керамических традициях – появление в формах позднелуговской керамики «валиков» и «воротничков», свободных разделительных зон между геометрическими раппортами, общее упрощение орнаментального геометризма, а также появление в орнаментальных композициях ямок [12, с. 8] – в дальнейшем нашли подтверждение в гораздо более обширных сериях археологической керамики.
Вслед за обоснованием Л. И. Ашихминой самостоятельности луговской культуры и выделением переходной быргындинской АК как результата взаимоассимиляции луговских и маклашеевских групп, казанский ученый В. Н. Марков предложил памятники маклашеевского этапа рассматривать в рамках раннего железного века [32, с. 603]. С выделением быргындинской культуры (только как варианта маклашеевской) также согласился М. Ф. Обыденнов [33, с. 45, 53-55]. Дальнейшая ревизия взглядов на маклашеево и детальное обоснование основных характеристик этой культуры в региональной археологической науке пришлись на XXI век. С. В. Кузьминых и А. А. Чижевский, подводя итоги почти столетнему изучению памятников позднего бронзового века в регионах Среднего Поволжья и Прикамья, предложили новую датировку атабаевско-маклашеевских памятников в рамках двух последовательных этапов единой маклашеевской АК – XIV–первая половина IX вв. до н. э. [32, с. 601-637]. Таким образом, памятники позднего бронзового века Удмуртского Прикамья, введенные в научный оборот работами Л. И. Ашихминой, ныне рассматриваются в контексте схемы развития двух археологических культур – луговской и маклашеевской, с тем лишь уточнением, что керамика второй группы Быргындинской стоянки (поздний этап быргындинской АК) соответствует уже характеристикам раннего ананьино.
Корректировке подверглись соответственно и хронологические рамки первого этапа (зуевоключевского) в схеме периодизации ананьинской керамики. Он относится в целом к предскифскому времени восточноевропейской хронологии – IX–первая половина VII в. до н. э. [29, с. 8]. Эти корректировки подкрепляются, в частности, и радиоуглеродными датами, полученными нами по образцам постмаклашеевской (быргындинской, по схеме Л. И. Ашихминой) керамики, в том числе из раскопок Лидии Ивановны на Зуевоключевском I городище [34, с. 23. Рис. 11]. И все же общая схема периодизации керамики первой половины раннего железного века (ананьинская КИО), обоснованная Л. И. Ашихминой для памятников Среднего Прикамья, остается востребованной археологами, широко цитируемой в аналитических и прикладных исследованиях.
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
1. Мельникова, О. М. Свердловская научная археологическая школа В.Ф. Генинга (1960–1974 гг.) / О. М. Мельникова. – Ижевск: Удмуртский госуниверситет, 2003. – 183 с.
2. Бадер, О. Н. Археологическое изучение зоны строительства Нижнекамской гидроэлектростанции и работы Нижнекамской экспедиции в 1968 и 1969 г. / О. Н. Бадер // Отчеты Нижнекамской археологической экспедиции. Вып. 1. – М. : Знание, 1972. – С. 7–26.
3. Бадер, О. Н. Итоги работ Нижнекамской экспедиции / О. Н. Бадер // Вопросы археологии Урала. – Свердловск, 1981. – Вып. 15. – С. 3–6.
4. Мельникова, О. М. В. Ф. Генинг в Удмуртии: Взгляд с точки зрения исторической антропологии науки / О. М. Мельникова // Удмуртской археологической экспедиции – 50 лет. – Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2004. – С. 79–90.
5. Стоянов, В. Е. Отчет о раскопках ананьинских поселений правобережья Средней Камы / В. Е. Стоянов, Л. И. Ашихмина, Г. В. Бельтикова // Генинг В. Е. Отчет об археологических исследованиях на правом берегу р. Камы в пределах Удмуртской АССР (зона Нижнекамского водохранилища), произведенных в 1968 г. // Архив Института археологии РАН (далее – ИА РАН). Ф-1. Р-1. № 3741. 107 л.
6. Генинг, В. Ф. Итоги археологического изучения Удмуртии (Камско-Вятское междуречье) / В. Ф. Генинг, В. Е. Стоянов // Вопросы археологии Урала. – Свердловск, 1961. – Вып. 1. – С. 76–90.
7. Ашихмина, Л. И. Отчет о раскопках Удмуртского отряда Нижне-Камской экспедиции, произведенных в 1969 г. / Л. И. Ашихмина, В. Е. Стоянов // Архив ИА РАН. Ф-1. Р-1. № 4193а. 59 л.
8. Голдина, Р. Д. Археологическая карта Каракулинского района Удмуртской Республики / Р. Д. Голдина, Е. М. Черных. – Ижевск: Удмуртский госуниверситет, 2011. – 168 с. (МИКВАЭ. Т. 18).
9. Ашихмина, Л. И. Работы Удмуртского отряда Нижнекамской экспедиции / Л. И. Ашихмина, В. Ф. Генинг, Р. Д. Голдина [и др.] // АО 1969 года. – М.: Наука, 1970. – С. 138-139.
10. Ашихмина, Л. И. Работы Удмуртского отряда Нижнекамской экспедиции / Л. И. Ашихмина, В. Ф. Генинг, Р. Д. Голдина [и др.] // АО 1970 года. – М.: Наука, 1971. – С. 147-149.
11. Ашихмина, Л. И. Стоянки эпохи поздней бронзы в Удмуртском Прикамье / Л. И. Ашихмина, В. Ф. Генинг // Материальная и духовная культура финно-угров Приуралья / отв. ред. В. Е. Майер. – Ижевск, 1977. – С. 93–138.
12. Ашихмина, Л. И. Генезис ананьинской культуры в Среднем Прикамье / Л. И. Ашихмина. – Сыктывкар, 1985. – 28 с. (Серия препринтов «Научные доклады». Коми филиал АН СССР. Вып. 119).
13. Ашихмина, Л. И. Генезис ананьинской культуры в Среднем Прикамье (по материалам керамики и жилищ) / Л. И. Ашихмина. – Казань: Ин-т археологии им. А. Х. Халикова АН РТ, 2014. – 300 с. (Серия «Археология евразийских степей». Вып. 19).
14. Ашихмина, Л. И. Работы Удмуртского отряда Нижнекамской экспедиции / Л. И. Ашихмина, В. Ф. Генинг, Р. Д. Голдина // АО 1971 года. – М. : Наука, 1972. – С. 182–183.
15. Ашихмина, Л. И. Памяти учителя / Л. И. Ашихмина // Европейский Север: взаимодействие культур в древности и средневековье. Докл. Междунар. научной конференции, посвященной памяти Владимира Федоровича Генинга / отв. ред.: Л. И. Ашихмина, Э. А. Савельева. – Сыктывкар, 1995. – С. 8–15. (МАЕСВ; Вып. 14).
16. Голдина, Р. Д. Силуэты растаявших веков / Р. Д. Голдина. – Ижевск: «Удмуртия», 1996. – 212 с.
17. Ашихмина, Л. И. Городище Каменный Лог ананьинской культуры Среднего Прикамья / Л. И. Ашихмина // Материальная и духовная культура финно-угров Приуралья / отв. ред. В. Е. Майер. – Ижевск, 1977. – С. 139–166.
18. Ашихмина, Л. И. Работы Удмуртского отряда Нижнекамской экспедиции / Л. И. Ашихмина, В. Ф. Генинг // АО 1972 года. – М. : Наука, 1973. – С. 155–156.
19. Черных, Е. М. Зуевоключевское I городище в Удмуртском Прикамье: некоторые итоги исследований / Е. М. Черных // Удмуртской археологической экспедиции – 50 лет: материалы Всерос. науч. конф., посвящ. 50-летию Удмурт. археолог. экспедиции и 80-летию со дня рождения В. Ф. Генинга / отв. ред. М. Г. Иванова. – Ижевск, 2004. – С. 113–131.
20. Ашихмина, Л. И. Исследования Зуево-Ключевского I городища / Л. И. Ашихмина // АО 1975 года. – М. : Наука, 1976. – С. 158.
21. Ашихмина, Л. И. Ананьинские жилища Зуево-Ключевского I городища / Л. И. Ашихмина, В. Ф. Генинг // Памятники материальной культуры на Европейском Северо-Востоке. – Сыктывкар, 1986. – С. 54–70.
22. Ашихмина, Л. И. Исследования в Елабужском районе Татарии / Л. И. Ашихмина // АО 1976 года. – М. : Наука, 1977. – С. 128.
23. Останина, Т. И. Менделеевский край в древности: основные этапы и итоги изучения (по данным археологии) / Т. И. Останина // Менделеевский музейный вестник. – 2003. – Вып. 2. – С. 64–77.
24. Ашихмина, Л. И. Поселения эпохи поздней бронзы и раннего железа на Средней Каме / Л. И. Ашихмина // А?рхеологические памятники эпохи палеометалла в Северном Приуралье / отв. ред. В. С. Стоколос. – Сыктывкар, 1978. – С. 38–70. (МАЕСВ. Вып. 7).
25. Ашихмина, Л. И. Икский могильник – новый памятник пьяноборской культуры / Л. И. Ашихмина, Г. Н. Клюева // Памятники железного века Камско-Вятского междуречья / отв. ред. Б. Г. Плющевский. – Ижевск, 1984. – С. 44–53.
26. Черных, Е. М. Буйское городище в полевой биографии Л. И. Ашихминой (памяти археолога) / Е. М. Черных // Поволжская археология. – 2024. – № 3. – С. 128-137.
27. Ученые записки. № 148. Труды IV Уральского археологического совещания / отв. ред. В. А. Оборин. – Пермь: Пермский госуниверситет, 1967. – 242 с.
28. Генинг, В. Ф. Программа статистической обработки керамики из археологических раскопок / В. Ф. Генинг // Советская археология. – 1973. – № 1. – С. 114-136.
29. Кузьминых, С. В. О книге Л. И. Ашихминой / С. В. Кузьминых, А. А. Чижевский // Ашихмина Л. И. Генезис ананьинской культуры в Среднем Прикамье (по материалам керамики и жилищ) / Л. И. Ашихмина. – Казань: Институт археологии им. А. Х. Халикова АН РТ, 2014. – С. 7-8. (Серия «Археология евразийских степей». Вып. 19).
30. Кузьминых, С. В. Эпоха раннего металла: основные тенденции развития, инновации, исторические судьбы (энеолит и бронзовый век) / С. В. Кузьминых // Археология Волго-Уралья. В 7 т. Т. 2. Энеолит и бронзовый век / под общ. ред. А. Г. Ситдикова; отв. ред. А. А. Чижевский. – Казань: Изд-во АН РТ, 2021. – С. 5-19.
31. Лыганов, А. В. Андроноидные культуры Волго-Камья (луговская и сусканская культуры) / А. В. Лыганов // Археология Волго-Уралья. В 7 т. Т. 2. Энеолит и бронзовый век / под общ. ред. А. Г. Ситдикова; отв. ред. А. А. Чижевский. – Казань: Изд-во АН РТ, 2021. – С. 522-547.
32. Чижевский, А. А. Маклашеевская культура / А. А. Чижевский, А. В. Лыганов, С. В. Кузьминых // Археология Волго-Уралья. В 7 т. Т. 2. Энеолит и бронзовый век / под общ. ред. А. Г. Ситдикова; отв. ред. А. А. Чижевский. – Казань: Изд-во АН РТ, 2021. – С. 601-637.
33. Обыденнов, М. Ф. Археологические культуры конца бронзового века Прикамья / М. Ф. Обыденнов. – Уфа: Изд-во БЭК, 1998. – 205 с.
34. Митряков, А. Е. Абсолютная и относительная хронология Зуевоключевского I городища: проблемы сопоставления / А. Е. Митряков, Е. М. Черных // Археология евразийских степей. – 2017. – № 4. – С. 17-26.
