Russian Federation
Russian Federation
The internal and external migrations of the population in the Komi Autonomy from the time of its creation in 1921 to the end of the 1930s are studied. The authors considered some characteristics of migration processes in the Komi Autonomy of the 1920s - 1930s: the direction of migrations, the role of internal and external, voluntary and forced migrations in the 1920s and 1930s, the ratio of migration and natural increase, the influence of migrations to expand the populated territory and the ethnic composition of the population, the main types of new settlements. It is noted that in the 1920s migration growth was inferior to natural one. Migration processes, the emergence of new settlements and the expansion of the populated territory occurred due to internal demographic resources during voluntary resettlement and agricultural colonization of previously undeveloped lands. In the 1930s migration growth prevailed over natural growth due to the forced resettlement of special settlers and prisoners into the region, sent to work in timber extraction, development of coal and oil fields and construction. By the end of the 1930s the system of settlements and the ethnic composition of the population of Komi Autonomy changed.
resettlement, Komi Autonomy, internal colonization, rural settlements. forced migrations, special settlers, prisoners, population growth, ethnic composition
Миграционные потоки оказывают огромное влияние на динамику численности, этнический, половозрастной и социальный составы населения, его размещение по территории, на изменение соотношения городского и сельского населения и т. д. Коми автономия принадлежала к регионам с интенсивной миграцией населения, поэтому изучение миграционных процессов имеет очень важное значение для воссоздания полной картины ее демографического развития.
Проблемы демографического развития населения Коми региона в ХХ в. получили освещение в трудах В. П. Подоплелова [1], В. В. Фаузера [2 и др.], И. Л. Жеребцова [3; 4 и др.], Н. М. Игнатовой [5-8 и др.], Н. П. Безносовой [9 и др.], Д. В. Вишняковой [10–12 и др.] и иных исследователей. Историография проблемы достаточно подробно рассмотрена в серии специальных статей [13–17]. Особо следует отметить обстоятельную разработку вопросов численности и воспроизводства населения в коллективной монографии «Численность и воспроизводство населения Республики Коми во второй половине ХIХ–ХХ в.: историко-демографические и историко-географические исследования Российского Севера» [18], а также межрегиональном научном сборнике «Динамика численности городского и сельского населения России» [19]. Миграционные процессы получили сравнительно меньшее освещение, но ряд важных аспектов (связанных, в первую очередь, с принудительными миграциями) стал предметом изучения [20–24].
Цель настоящей статьи – рассмотреть некоторые характеристики миграционных процессов в Коми автономии 1920–1930-х гг.: направленность миграций, роль внутренних и внешних, добровольных и принудительных миграций в 1920-е и 1930-е гг., соотношение миграционного и естественного прироста, влияние миграций на расширение заселенной территории и этнический состав населения, указать основные типы новых поселений.
В 1920 г., накануне создания Коми автономии, территория современной Республики Коми входила в состав нескольких административно-территориальных единиц: Яренского и Усть-Сысольского уездов Северо-Двинской губернии (с центром в Великом Устюге), Печорского и Усть-Вашского уездов Архангельской губернии, Чердынского уезда Пермской губернии, Орловского уезда Вятской губернии. Большая часть этой территории вошла в образованную в 1921 г. Коми автономную область [25]. Однако окончательное складывание внешних границ Коми автономии заняло длительный промежуток времени и в рассматриваемый период (1920–1930-е гг.) не завершилось. Верхнепечорские волости вошли в состав Коми автономии в несколько этапов в 1922–1950-е гг. В районе водораздела Вычегды и Камы вопрос с административным подчинением ряда населенных пунктов был решен в 1951 г. Граница Коми автономии на Лузе и Летке в основном сформировалась в 1929–1943 гг., окончательно – в 1961 г. В верхнем течении р. Сысолы граница автономии оформилась в 1959 г. Формирование северных границ Коми автономии происходило с 1922-го по 1960-й г. [26]. В настоящей работе рассматривается территория, входившая в изучаемое время сначала в состав Коми автономной области, а затем – в образованную в 1936 г. Коми АССР.
По данным Коми областного статистического бюро, на 1 января 1921 г. на территории, вошедшей в августе 1921 г. в Коми автономную область, проживало 181 тыс. чел. [27] – на 11 тыс. чел. меньше, чем до начала гражданской войны в 1918 г. [28]. Коми область оставалась одним из самых малонаселенных регионов европейской России. По переписи 1926 г. в Коми автономной области насчитывалось 225.6 тыс. чел. Средняя плотность населения составляла 0.5 чел. на 1 кв. версту. Сельское население насчитывало 95.6 %; в области имелись три городских поселения: г. Усть-Сысольск и поселки городского типа Кажим и Нювчим [18, с. 75].
Общий прирост населения Коми АО в 1921–1926 гг. составил 33.5 тыс. чел., в том числе сельского – 31.5 тыс. чел., городского – около 2 тыс. чел. [29, л. 12, 17]. В отличие от городской местности, где миграционный прирост на протяжении 1921–1926 гг. был положительным, в сельской местности этот показатель не имел стабильности (табл. 1). В 1921–1923 гг. в городской местности миграционный прирост на протяжении всех лет существенно превышал естественный. В 1924–1925 гг. разница между миграционным и естественным приростами населения заметно сократилась, а в 1926 г. миграционный прирост уступил место естественному. В целом за 1921–1926 гг. миграционный прирост в городских поселениях был более чем в два раза выше естественного. В сельской местности в 1921–1922 гг. миграционный прирост также существенно превышал естественный. В последующие годы решающую роль в общем приросте населения играл естественный прирост. В 1923–1924 и 1926 гг. на селе наблюдается отрицательный миграционный прирост. В 1921–1926 гг. миграционный прирост на селе составил 32.3 % общего прироста, естественный – 67.7 %.
Основная часть жителей Коми АО в 1920-е гг. сосредоточена в селениях, расположенных на берегах основных рек: Вычегды, Сысолы, Выми, Вашки, Мезени, Лузы, Летки, Печоры, Ижмы. На их притоках селений имелось немного, и они, как правило, были небольшими. Это оставляло простор для внутренней колонизации не только на менее освоенных просторах Ижмо-Печорского края, но и в старожильческих районах. Переселения стимулировались нехваткой удобных для сельского хозяйства площадей вблизи существовавших населенных пунктов. В условиях несовершенства орудий крестьянского труда и сельскохозяйственных технологий (существовавшая экономика крестьянского двора на севере нуждалась в модернизации [30, 31]), а также неразвитой местной промышленности относительно избыточное население районов старого проживания могло найти применение своему труду и обретение «жизненного пространства» только на необжитых землях – на починках, выселках, хуторах в относительной близости от старых волостных центров и в более отдаленных окраинных районах.
В 1920–1925 гг. количество сельских населенных пунктов в Коми (в сопоставимых границах) выросло более чем на две сотни. Большинство новых селений появилось на Летке, Лузе и Сысоле. Размеры территории на верхней Летке, заселенной коми, значительно увеличились. В Летской волости в 1920–1925 гг. было основано 29 починков: Абрамстан, Ворчанка, Вылынкерос, Гайнатылашор, Горакерос, Градобоевский, Гыбад, Денюкполе, Евкашор, Иванчик, Изьяель, Казаковский, Кокочиха, Комаровка, Лоб-бож, Лобдин, Лунвож, Орцасель, Рузгаельусти, Ручкерос, Симоновская, Сордкардон, Струбакодж, Турилищ, Уленька, Черемиска, Чукилево, Цапля, Ягпашняшор. В 1926–1930 гг. к ним добавились еще девять: Барский, Бебера, Вождин, Гришпущук, Верхний Кузьнорыс, Кузьнорыс, Огаппикодж, Полелог, Шуттемьельусти [32, с. 163–210; 33].
В самых верховьях Лузы в 1920–1925 гг. возникли 11 починков (Багай, Ботовка, Верхний Вазюк, Копышево, Яганово и др.). В Выльгортской волости в 1920–1925 гг. образованы починки Анькыща, Брагашор, Вожаелью (Луч), Денисовский, Красная звезда, в 1926 г. к ним добавился починок Кокыль. В Визингской волости в 1920–1925 гг. появились починки Копса, Кумлос (Ныльвидзь), Лысьчомшор, Чурк, в Ибской волости – Гарьяяг, Гордшорбок, Гыркочшор, Каргортдал, Кумбок, Лопикерос, Начера, Сергейтыла, Юскалопь. В Киберской волости к 1926 г. возникли починки Аньгаусти, Вольшорил, Илью, Куритчан, Пятково, Растегай, Рытбомвож, Седняйтбок, Сердъюмодпол, Сизьвидзь, Улляншор, Шугром, Ыджыдшордор, Якимтуй. На р. Кобре к 1929 г. основаны починки Мишуньполе (Сарга), Потанбанядор и Суран второй [23; 32, с. 163–210].
На Ижме к 1929 г. возникли выселки Лёвагоп (Офоньдор), Раскурья (Раскурьяберд), Раскурья-и, Усть-Тобыш, Катыдвидзьдиюр, Владь-Вась, Кинишма, Ельгорд. Вежавож, Нибыль и Переволок. На Усе и Колве к 1925 г. появились выселки Дияг, Исак (Виктор), Пищаль (Няша), Хыльма, Циль-Егор, Пагаювом, Егор-Вань, Илья-Вань. Некоторые ранее существовавшие селения прекратили свое существование в 1920-1925 гг.: выселки Васъявисвом, Луньдиюр (Беляев), Никитъювом, Таръювом, Свядейвис. На Печоре и ее притоках (кроме названных выше) к 1929 г. были основаны выселки Гордъюусти, Войская гора, Гажаласта, Камчатка, Кедровый, Курьяусти, Яранкурья, Лов-яг, Таралина, Уляшево, Матвеевка, Коштывисвом, Войская гора, Воробьевка, Гажаласта, Лыскоди, Лек-Кожва, Котинкеркадор, Янъювом, Игестав, Егралягаусти, Укъюусти, Вадзегаюр, Паськыдкосабож, Лемьяди и др. [23; 32, с. 163–210; 33].
В верховьях Вычегды к 1929 г. появились Джуджыдму, Курья-дор, Ивановка и др., на Вишере и Нившере – Очноргыс, Левакерес и др., на Северной Кельтме и ее притоках – Люблин, Сотчемув, Григорьевка (Дема), Роч-Петыр-керка (Петыр-Павел). На Удоре к 1929 г. возникли пять починков (Выльвидзь, Васюгди и др.). Новые населенные пункты появились в 1920-е гг. и в других волостях [23; 33].
Особо отметим основание трех починков на р. Тимшор – притоке Южной Кельтмы, впадающей в Каму. В 1930 г. они относились к Вочевскому сельсовету и были, вероятно, основаны выходцами из Вочевской волости. Первый из них возник в 1920–1925 гг., в середине 1925 г. здесь (починок Тимсер) имелось четыре крестьянских хозяйства, 18 жителей. Два других починка появились в 1925–1926 гг. и отмечены в переписи конца 1926 г.: по одному крестьянскому хозяйству, в одном – семь жителей, в другом – один. В списке населенных пунктов 1930 г. отмечены починки Тимшор 1-й, Тимшор 2-й и Тимшор 3-й в 75, 80 и 100 км от центра Вочевского сельсовета. В 1939 г. в Вочевском сельсовете имелись деревня Тимшор 1-й (69 жителей) и хутор Тимшор 2-й (23 жителя). Тимшор 3-й, самый отдаленный от с. Нижний Воч, отмечен на картах того периода, но в перечне селений Вочевского сельсовета не указан. Возможно, его к тому времени уже административно переподчинили Коми-Пермяцкому национальному округу Пермской области. Тимшор 1-й и 2-й в последующее время, вероятно, получили новые названия: Касево (Тимшор 1-й) и Липино (Тимшор 2-й). В 1951 г. населенные пункты Касево и Липино, административно подчинявшиеся Вочевскому сельсовету, переданы в подчинение Коми-Пермяцкому округу Молотовской (Пермской) области, на территории которого они фактически и располагались [23; 26; 33].
В целом в 1920-е гг. заселенная территория в пределах Коми автономии значительно расширилась за счет возникновения большого количества малонаселенных селений, в основном, в стороне от старожильческих районов, в ходе добровольных переселений. Конечно, добровольность миграций была в известном смысле условной, поскольку хотя люди и принимали решение о переселении самостоятельно, однако их вынуждали к этому обстоятельства – нехватка земли под пашню и т.п. Кроме давно привычных для региона миграций, связанных с сельскохозяйственной колонизацией территории, в 1920-е гг. в переселенческом движении появляются и новые черты. Делались первые шаги в индустриализации автономии; для предприятий требовалась рабочая сила. Кроме того, Коми область, менее пострадавшая от мировой и гражданской войн и экономической разрухи, стала предпочтительным местом как возвращения бывших жителей края, так для поселения обитателей расположенных поблизости регионов.
На рубеже 1920–1930-х гг. ход демографического развития Коми области стал кардинально меняться под влиянием резких перемен политической и социально-экономической ситуации в стране. Миграция населения была поставлена под жесткий контроль государства. Коллективизация привела к тому, что, во-первых, объединенные в колхозы крестьяне лишились права свободных переселений (постановления ЦИК и СНК СССР «Об установлении единой паспортной системы по СССР и обязательной прописке паспортов» 1932 г. и «О порядке отходничества из колхозов» 1933 г. [34, с. 225]), что вызвало постепенное прекращение внутренней сельскохозяйственной колонизации в Коми автономии. Во-вторых, раскулачивание и политика спецпереселений имели своим результатом принудительное переселение больших масс крестьянства в отдаленные регионы, в том числе и в Коми АО. С 1930 г. значительную роль в динамике населения автономии играет миграционный прирост, более двух десятилетий являвшийся основным источником формирования населения.
Спецпереселенцев использовали в качестве рабочей силы, в первую очередь, для лесозаготовительной промышленности региона. В 1930 г. в Коми АО образовали 23 спецпоселка, сюда отправили около 17 тыс. высланных. На следующий год в области находилось уже более 40 тыс. спецпереселенцев, число спецпоселков удвоилось. Основную массу спецпереселенцев составляли русские, имелись также немцы, татары, мордвины, чуваши, киргизы, чехи, армяне, поляки и евреи. В 1932 г. спецпереселенцы составляли 16 % населения Коми автономии (без учета заключенных). К концу 1935 г. число спецпереселенцев в Коми АО из-за высокой смертности и побегов сократилось до примерно 17 тыс. и в последующие годы оставалось на этом уровне [18, с. 138–140, 143].
Второй группой вынужденных переселенцев стали заключенные нескольких лагерей. Планы по их созданию появились еще в 1921 г., но реализовали их лишь в 1929 г. Первый лагерь в Коми АО был образован в 1929 г. для строительства железной дороги Усть-Сысольск–Пинюг. В 1930 г. здесь работало более 14 тыс. чел. Вслед за ним возникли Ухто-Печорский (9566 заключенных в 1931 г., 89 тыс. – в 1938 г.), Пезмогский (2450 заключенных в 1933 г.), Локчимский (18 937 заключенных в 1937 г.), Усть-Вымский (11 974 заключенных в 1939 г.) и другие лагеря [20; 24]. Отметим, что среди заключенных были не только привезенные в Коми автономию из-за ее пределов, но и местные жители, однако их было несопоставимо меньше.
В ходе принудительных миграций на территории Коми автономии появилось значительное количество поселений лагерного типа и спецпоселков. Эти новые поселения, в основном, создавались в необжитых местах, как и крестьянские селения в предыдущий период, однако по своей населенности они, как правило, значительно превосходили починки, выселки и хутора 1920-х гг. Если в новых крестьянских селениях насчитывалось от одного до двух-трех десятков жителей, то в спецпоселках размещалось по нескольку сотен человек. Например, в 1932 г. в спецпоселке Сапыч было 662 жителя, в Расью – 632, в других спецпоселках, расположенных в Сыктывдинском районе, – от 331 до 686 [18, с. 142]. Лагерные поселения в большей степени варьировались по размеру – наряду с крупными лагерными отделениями существовали и относительно небольшие лагпункты и командировки [24].
Учет миграционного движения «вольного» населения в 1930-е гг. проводили только в городских поселениях, к которым в 1930–1937 гг. относились г. Сыктывкар и рабочий поселок Нювчим; в 1938 г. к ним добавился рабочий поселок Чибью. Формирование городского населения шло в основном за счет выходцев из села. Ускорившаяся индустриализация требовала привлечения значительного количества рабочих рук, в том числе и за счет сельского населения. В городских поселениях в 1930–1931 гг. наблюдался устойчивый миграционный прирост (табл. 2). За два года городское население увеличилось с 10.3 тыс. до 19.8 тыс. чел., при этом миграционный прирост составил почти половину общего прироста.
С 1934 г. объемы миграционного оборота в городских поселениях региона увеличились, но показатели миграционного прироста снизились, что можно объяснить прибытием и убытием колхозников и сельской молодежи на учебу (краткосрочные курсы) и быстрым насыщением рынка труда, поскольку промышленное производство в автономии в эти годы было еще маломощным. По официальным данным переписей 1926 и 1939 гг., за межпереписной период численность «вольного» населения Коми автономии увеличилась с 225.6 до 320.3 тыс. чел. (на 94.7 тыс. чел.), причем естественный прирост (58.1 тыс.) превышал миграционный (36.6 тыс.). Однако с учетом данных спецпереписей НКВД (спецпереселенцы, заключенные, военнослужащие) общая численность населения Коми АССР в 1939 г. составляла 450.9 тыс. чел. и возросла с 1926 г. вдвое – на 225.3 тыс. чел. Действительный миграционный прирост за 1926–1939 гг. равнялся 167.2 тыс. чел., что превышало естественный прирост почти в три раза.
Если в конце 1920-х гг. национальный состав населения Коми автономии, несмотря на наличие иноэтничного компонента (русские, украинцы, белорусы, латыши, поляки, немцы, евреи, татары, чехи, литовцы, молдаване, финны, карелы, эсты, цыгане, чукчи, армяне, осетины и др.) оставался довольно однородным, и коми составляли более 90 %, то к концу 1930-х гг. ситуация заметно изменилась. В 1939 г. коми насчитывали 72.5 % населения, русские – 22, украинцы – 1.9, белорусы – 1.1, немцы – 0.8, татары – 0.2, прочие – 1.5 %.
Изменилась и система населенных пунктов. В 1930-е гг. рост количества сельских поселений постепенно прекратился, а к концу 1930-х гг. их число стало сокращаться. В 1939 г. на территории Коми АССР насчитывалось 1218 таких поселений. Возникло большое количество спецпоселков и – в ходе развития лесной промышленности – поселков лесозаготовителей (11 % населенных пунктов по переписи 1939 г.), а также лагерных пунктов.
Таким образом, на всем протяжении рассматриваемого периода в Коми автономии активно шли миграционные процессы. Но если в 1920-х гг. имели место добровольные внутренние переселения, вызванные потребностью местного крестьянства осваивать новые сельскохозяйственные угодья, и эти переселения не сопровождались сколь-либо значительным изменением этнического состава населения Коми области, то в 1930-х гг. доминирующее положение заняли принудительные внешние (из-за пределов автономии) миграции, одним из результатов которых стали существенные перемены в национальном составе жителей.
1. Podoplelov, V. P. Naselenie Respubliki Komi na rubezhe vekov: istoricheskii opyt i perspektivy razvitiya [Population of the Komi Republic at the turn of the centuries: historical experience and development prospects] / V. P. Podoplelov, V. V. Fauzer, I. L. Zherebtsov // XXI vek: vzaimodeistvie yazykov i kultur (beskonfliktnoe suschestvovanie) [XXI century: interaction of languages and cultures (conflict-free existence)]. - Syktyvkar, 1999. - P. 45-52
2. Fauzer, V. V. Finno-Ugric peoples: history of demographic development / V. V. Fauzer. - Syktyvkar: Inst. of Language, Literature and History, Komi Science Centre, Ural Branch, RAS, 2005. - 24 p.
3. Zherebtsov, I. L. Naselenie Komi kraya v konce XV-nachale XX veka: chislennost’, migracii, etnicheskii sostav [Population of the Komi region at the end of the XV - beginning of the XX centuries: number, migrations, ethnic composition] / I. L. Zherebtsov. - Syktyvkar: Inst. of Language, Literature and History, Komi Science Centre, Ural Branch, RAS, 2000. - 28 p.
4. Zherebtsov, I. L. Tysyacheletie naroda komi: vremya, klimat, chelovek [Millennium of the Komi people: time, climate, people] / I. L. Zherebtsov // Priroda [Nature]. - 2000. - No. 7. - P. 71-75
5. Ignatova, N. M. Osobennosti formirovaniya arhivnih fondov v 1930-40e gg. po istorii specpereselenii [Features of the formation of archival funds in the 1930-1940s. on the history of special resettlement] / N. M. Ignatova // Politicheskie, socialnie i ekonomicheskie aspekty obschestvennyh transformacii v regionah Evropeiskogo Severa Rossii (istoricheskii opyt i sovremennost’) [Political, social and economic aspects of social transformations in the regions of the European North of Russia (historical experience and modernity)]. - Syktyvkar, 2023. - P. 96-102
6. Ignatova, N. M. Chislennost’ specpereselencev v Komi respublike v 1950-e gody (po arhivnym dannym) [Number of special settlers in the Komi Republic in the 1950s (according to archival data)] / N. M. Ignatova // Istoricheskaya demopgrafiya [Historical demography]. - 2008. - No. 1. - P. 65-70.
7. Ignatova, N. M. Chislennost’ specpereselentsev v Komi ASSR v 1930-1950-e gody [Number of special settlers in the Komi ASSR in the 1930-1950s] / N. M. Ignatova // Etnodemograficheskie i etnokulturnie processy na Krainem Severe Evrazii [Ethnodemographic and ethnocultural processes in the Far North of Eurasia]. - Syktyvkar, 2004. - P. 136-156.
8. Ignatova, N. M. Osobennosti ucheta evakuirovannih grazhdan i evakuirovannyh trudpereselencev v Komi respublike v 1941-1945 godah [Peculiarities of accounting for evacuated citizens and evacuated labor migrants in the Komi Republic in 1941-1945] / N. M. Ignatova // Istoricheskaya demografiya [Historical demography]. - 2013. - No. 1. - P. 49-55.
9. Beznosova, N. P. Novie dokumenty po statistike naseleniya Komi ASSR za 1937-1989 gg. [New documents on population statistics of the Komi ASSR for 1937-1989] / N. P. Beznosova // Istoricheskaya demografiya [Historical demography]. - 2018. - No. 1. - P. 94-113.
10. Vishnyakova, D. V. Trudovaya struktura naseleniya Komi kraya v konce XIX-nachale XX veka [Labor structure of the population of the Komi region at the end of the XIX - beginning of the XX centuries] / D. V. Vishnyakova // Industrializaciya Evropeiskogo Severo-Vostoka Rossii: predposilki, sposoby osuschestvleniya i vliyanie na socialno-ekonomicheskoe, politicheskoe, etnodemograficheskoe i kulturnoe razvitie regiona [Industrialization of the European North-East of Russia: prerequisites, methods of implementation and impact on the socio-economic, political, ethnodemographic and cultural development of the region]. - Syktyvkar, 2013. - P. 40-48.
11. Vishnyakova, D. V. Podvorno-ekonomicheskoe issledovanie selenii Pechrskogo uezda kak istochnik po demograficheskim processam naseleniya Pechorskogo kraya v nachale XX v. [Household economic study of the villages of the Pechora Uyezd as a source on the demographic processes of the population of the Pechora region at the beginning of the XX century] / D. V. Vishnyakova // Istoricheskie aspekty osvoeniya Evropeiskogo Severo-Vostoka (issledovaniya, istochniki, istoriografiya) [Historical aspects of the development of the European North-East (research, sources, historiography)]. - Syktyvkar, 2018. - P. 65-71
12. Vishnyakova, D. V. Zabolevaemost’ i smertnost’ naseleniya g. Ust’-Sysolska v konce XIX-nachale XX v. [Morbidity and mortality of the population of Ust-Sysolsk at the end of the XIX - early XX century] / D. V. Vishnyakova // Politicheskie, socialnie i ekonomicheskie aspekty obschestvennyh transformacii v regionah Evropeiskogo Severa Rossii (istoricheskii opyt i sovremennost’) [Political, social and economic aspects of social transformations in the regions of the European North of Russia (historical experience and modernity)]. - Syktyvkar, 2023. - P. 69-73.
13. Ignatova, N. M. Speckolonizaciya kak transformaciya kolonizacionnoi politiki Severa (istoriograficheskii aspekt) [Special colonization as a transformation of the colonization policy of the North (historiographical aspect)] / N. M. Ignatova // Socialnie transformacii severnogo regiona: isatoricheskii opyt i sovremennort’ [Social transformations of the northern region: historical experience and modernity]. - Syktyvkar, 2021. - P. 126-131.
14. Beznosova, N. P. Istoriografiya rozhdaemosti i smertnosti naseleniya Respubliki Komi v 1920-1980-e gody [Historiography of the birth and mortality rate of the population of the Komi Republic in the 1920s-1980s] / N. P. Beznosova // Socialno-politicheskie, ekonomicheskie, kulturnie i demograficheskie processy na Evropeiskom Severe Rossii: istoriograficheskii i istochnikovedcheskii obzor [Socio-political, economic, cultural and demographic processes in the European North of Russia: historiographical and source study review]. - Syktyvkar: Inst. of Language, Literature and History, Komi Science Centre, Ural Branch, RAS, 2018. - P. 110-116.
15. Nazarova, I. G. Demografiya, trud, rasselenie naseleniya v Respublike Komi: istoriografiya serediny XX-nachala XXI vv. [Demography, labor, population settlement in the Komi Republic: historiography of the mid-XX - early XXI centuries] / I. G. Nazarova, I. L. Zherebtsov, G. N. Fauzer // Istoricheskaya demografiya [Historical demography]. - 2019. - No. 2. - P. 58-62.
16. Zherebtsov, I. L. Istoriografiya rabot po demografii, ekonomike truda i sociologii, vypolnennyh na materialah Respubliki Komi i Severa Rossii [Historiography of works on demography, labor economics and sociology, carried out on materials from the Komi Republic and the North of Russia] / I. L. Zherebtsov // Istoricheskaya demografiya [Historical demography]. - 2017. - No. 1. - P. 87-98.
17. Men’kovsky, V. I. Istoriko-demograficheskie issledovaniya v Respublike Komi (1980e-2016 gg.) [Historical and demographic studies in the Komi Republic (1980s - 2016)] / V. I. Men’kovsky, I. L. Zherebtsov, A. M. Taskaev. - Syktyvkar: Inst. of Language, Literature and History, Komi Science Centre, Ural Branch, RAS, 2016. - 24 p.
18. Ignatova, N. M. Chislennost’ i vosproizvodstvo naseleniya Respubliki Komi vo vtoroi polovine XIX-XX v.: istoriko-demograficheskie i istoriko-geograficheskie issledovaniya Rossiiskogo Severa [Number and reproduction of the population of the Komi Republic in the second half of the XIX - XX centuries: historical-demographic and historical-geographical studies of the Russian North] / N. M. Ignatova, D. V. Vishnyakova, A. P. Obedkov, V. I. Silin. - Syktyvkar, 2022. - Issue. 1. - 276 p.
19. Dinamika chislennosti gorodskogo i sel’skogo naseleniya Rossii [Dynamics of the urban and rural population of Russia] / Eds. I. L. Zherebtsov, N. M. Ignatova. - Syktyvkar, 2018. - 160 p.
20. Beznosova, N. P. Dinamika chislennosti i istochniki formirovaniya naseleniya Respuibliki Komi v 1926-1940 gg. [Dynamics of number and sources of formation of the population of the Komi Republic in 1926-1940] / N. P. Beznosova, I. L. Zherebtsov // Uralskii istoricheskii vestnik [Ural Historical Bull.]. - 2017. - No. 4. - P. 73-80.
21. Ignatova, N. M. Ssylnie i ssylnoposelency v Respublike Komi v 1930-1950-e gody [Exiles and exiled settlers in the Komi Republic in the 1930-1950s] / N. M. Ignatova // Etrnodemografichgeskie processy na Severe Evrazii [Ethnodemographic processes in the North of Eurasia]. - Syktyvkar: Inst. of Language, Literature and History, Komi Science Centre, Ural Branch, RAS, 2005. - P. 94-103.
22. Ignatova, N. M. Vliyanie prinuditelnyh migracii na socialno-demograficheskuyu situaciyu v Respublike Komi [The influence of forced migration on the socio-demographic situation in the Komi Republic] / N. M. Ignatova // Istoricheskaya demografiya [Historical demography]. - 2013. - No. 2. - P. 41-44.
23. Rogachev, M. B. Etnodemograficheskaya situaciya v Komi krae (konec XIX veka - 1980-e gody) [Ethnodemographic situation in the Komi region (late XIX century - the 1980s)] / M. B. Rogachev, I. L. Zherebtsov. - Syktyvkar: Komi Science Centre, Ural Branch, RAS, 1993. - 28 p.
24. Morozov, N. A. GULAG v Komi krae. 1929-1956 [GULAG in the Komi region. 1929-1956] / N. A. Morozov. - Syktyvkar, 1997. - 189 p.
25. Leyman, I. I. Sozdanie Komi avtonomii kak rezultat nacionalnoi politiki bolshevikov [The creation of Komi autonomy as a result of the national policy of the Bolsheviks] / I. I. Leyman, I. L. Zherebtsov // History. J. of Belarusian State University. - 2021. - No. 4. - P. 44-53.
26. Beznosova, N. P. Formirovanie vneshnih administrativnih granits Komi avtonomii v XX veke [Formation of external administrative boundaries of Komi autonomy in the XX century] / N. P. Beznosova, I. L. Zherebtsov. - Syktyvkar: Inst. of Language, Literature and History, Komi Science Centre, Ural Branch, RAS, 2014. - 40 p.
27. Zherebtsov, I. L. Administrativno-territorialnie i demograficheskie izmeneniya v Komi krae v 20-30-e gg. XX v. [Administrative-territorial and demographic changes in the Komi region in the 1920-1930s of the XX century] / I. L. Zherebtsov // Istoriya Komi s drevneishih vremen do sovremennosti [History of Komi from ancient times to the present]. - Syktyvkar: Anbur, 2011. - Vol. 2. - P. 264-271.
28. Zherebtsov, I. L. Chislennost’ naseleniya Komi kraya po dannym perepisei 1916-1918 gg. [Population of the Komi region according to census data of 1916-1918] / I. L. Zherebtsov // Krestyanstvo Evropeiskogo Severa Rossii v XVII-XX vekah: problemy izucheniya [Peasantry of the European North of Russia in the XVII-XX centuries: problems of study]. - Syktyvkar: Komi Science Centre, Ural Branch, RAS, 1993. - P. 54-62.
29. NARK [National Archive of the Komi Republic]. F. 140. Op. 1. D. 357.
30. Sablin, V. A. Ekonomika krestyanskogo dvora na Evropeiskom Severe Rossii v 1920-e gody: (k probleme modernizacii agrarnoi podsistemy [Economy of a peasant household in the European North of Russia in the 1920s: (to the problem of modernization of the agricultural subsystem)] / V. A. Sablin. - Moscow; Vologda: Rus’, 2006. - 172 p.
31. Sablin, V. A. Agrarnaya revoluciya na Evropeiskom Severe Rossii, 1917-1921 (Socialnie i ekonomicheskie rezultaty) [Agrarian revolution in the European North of Russia, 1917-1921 (Social and economic results)] / V. A. Sablin. - Vologda: Polygraphist, 2002. - 344 p.
32. Zapisnaya knizhka i kalendar’-spravochnik volostnogo statistika i korrespondenta Avtonomnoi oblasti Komi na 1926 god [Notebook and calendar reference of the volost statistician and correspondent of the Autonomous Region of Komi for 1926]. - Ust-Sysolsk: Oblstatbyuro [Regional Statistics Bureau], 1926. - 308 p.
33. Spisok naselennyh mest Komi oblasti [List of populated places in the Komi region]. - Syktyvkar: Komi oblplan [Komi Regional Planning Committee], 1930. - 124 p.
34. Naselenie Rossii v XX veke. Istoricheskie ocherki [Population of Russia in the XX century. Historical essays]. Vol.1. 1900-1939 / Ed. Yu. A. Polyakov. - Moscow, 2000. - 463 p.
35. NARK [National Archive of the Komi Republic]. F. 140. Op. 2. D. 266, 266, 270, 275, 280, 1017.
