Russian Federation
Russian Federation
Despite the active imperial policy aimed at integrating foreign regions into the all-Russian socio-economic space, extensive cattle breeding continued to be the main direction of economic activity in the nomadic societies of Southern Russia in the last third of the XIX century. The subject of research is the problem of establishing the mutual influence of the population and natural and climatic factors, using the example of the Kalmyk society of the Astrakhan province. Due to its geographical location and climatic conditions, the Kalmyk steppe is one of the driest territories in the European part of Russia. This factor determines the dependence of the well-being of the indigenous population on weather conditions. The basis of the source base was statistical information presented in the annual reports of the Head of the Astrakhan province and the main trustees of the Kalmyk steppe. This sample is predetermined by the absence of a number of reporting materials, both in the first and second case. At the same time, it should be noted that there are minor discrepancies in the statistical data for a certain year in the reports of different levels. The statement about the use of foreign outskirts as a raw material resource, put forward by researchers in the XX century within the framework of communist ideology, continues to remain one of the most significant in modern historical science. In the course of the study, the author focuses on statistical information characterizing the size of the nomadic Kalmyk population, and correlates them with years unfavorable in terms of climatic indicators in the last third of the XIX century, obtained earlier. It is concluded that as a result of the active imperial policy of transferring nomads to a sedentary lifestyle, the correlation in question turned out to be negligible, which indicates the departure of nomads from the extensive way of farming and becoming sedentary.
Kalmyk steppe, nomadic population, correlation, population registration, census of nomads, family lists, “household census”
С конца XVIII в. Калмыцкая степь входила в состав Астраханской губернии, являясь одной из ее административно-территориальных единиц. Автохтонное население степи – калмыки – кочевой народ, после ликвидации национальной государственности в форме ханства по-прежнему сохраняли отдельные элементы традиционного самоуправления и нормы обычного права как регуляторы отношений внутри общества. Одной из таких норм являлся запрет на проведение учета населения [1, 2]. Так, по утверждению современных исследователей, «понятие исчисляемых и неисчисляемых объектов в калмыцкой культуре определяется наличием у некоторых групп предметов характерных черт. Свойство исчислимости в традиционных представлениях калмыков определяется как признак конечности, что обусловило появление запрета на счет таких объектов, как звезды, люди, домашние животные, пища» [1]. Политика интеграции калмыцкого народа в общероссийское пространство сопровождалась проведением ряда мероприятий, требующих знаний о численности населения. Это обстоятельство обусловило поиски способов установления численности кочевого калмыцкого населения. Ранее нами проводилось исследование, предметом которого выступали способы подсчета кочевников [3].
Цель данной статьи – установление наличия взаимовлияния численности кочевого населения и природно-климатических факторов в последней трети XIX в. на примере калмыцкого общества. Основой источниковой базы послужили годовые отчеты главных попечителей калмыцкого народа, содержащие статистические сведения о численности калмыков по сословным группам и приложения к всеподданнейшему отчету астраханских губернаторов. Указанная выборка обусловлена отсутствием ряда отчетных материалов как в первом случае, так и во втором. При этом, следует отметить, что в статистических сведениях за определенный год в отчетах разных уровней имеют место незначительные разночтения. В результате, по выявленным данным, составлена таблица, иллюстрирующая динамику численности калмыцкого населения Астраханской губернии.
Кроме устоявшихся традиционных взглядов на запрет учета, в том числе людей, также не способствовала налаживанию эффективной системы регистрации рождения и смерти населения кочевая система хозяйствования. В результате отсутствия метрических сведений о рождении и смертности между калмыками не сложно сделать должное заключение о ежегодных колебаниях данного показателя. В приложении к годовому отчету начальника Астраханской губернии за 1870 г. отмечается, что «такие сведения были бы весьма важны, при обсуждении различных мероприятий в отношении к калмыкам» [30].
В губернаторском отчете за 1872 г. приводятся сведения о производстве переписи калмыков в 1857 г., но только покибиточно. Суть такого способа заключалась в подсчете наличных кибиток, с условием, что в них проживают по две души мужского и женского полов.
В 1862 и 1868 гг. была произведена проверка семейных списков, так называемые «домашние» переписи. Кроме того, с этого времени стали ежегодно собираться сведения о владельцах, зайсангах и духовенстве, цифра же простолюдинов оставалась без изменения. Таким образом, на 1868 г. калмыков насчитывалось 119 587 душ [31].
Потребность даже в приблизительных данных о движении населения в среде калмыков-простолюдинов обусловила в 1873 г. со стороны Управления калмыцкого народа издание предписания буддийскому духовенству о ведении списков обо всех родившихся, бракосочетавшихся и умерших [32].
Полученные сведения привели к тому, что канцелярия астраханского губернатора, тайного советника Н. Н. Биппена, в отчете за 1875 год вынуждена была констатировать сокращение калмыцкого населения среди владельцев зайсангов и духовенства на 86 душ. Одновременно усматривая причину в свирепствовавших эпидемиях холеры и оспы, истребивших в большом числе кочевников, а также в холодных и снежных зимах, сопровождавшихся продолжительными метелями, каких прежде не было в здешней местности. Уменьшение численности лиц привилегированного сословия заставляло подумать о наличии отрицательной динамики среди простолюдинов. Приведенные обстоятельства указывали на крайнюю необходимость производства переписи кочевников, результаты которой позволили бы объективно оценить сложившуюся социально-экономическую ситуацию.
В соответствии с высочайше утвержденным 16 июня 1876 г. положением комитета министров, Управление калмыцким народом обязывалось произвести поверку имеющихся списков и собранных в 1868 г. данных о численном количестве калмыцкого народа, т. е. провести очередную «домашнюю перепись» [33].
Ранее проведенное исследование в рамках проекта Российского научного фонда позволило определить годы, которые стали крайне тяжелыми для калмыцкого кочевого населения в силу погодных условий. Так, в ходе статистического анализа количественных показателей, характеризующих хозяйственное состояние, с описанием погодных условий была определена прямая зависимость скотоводства и в большей степени земледелия от климатического фактора. К неблагоприятным годам, в плане климатических показателей, пришлись 1872, 1873, 1880, 1885, 1890, 1891, 1892 гг. [34]. Соотношение указанных годов с численностью населения, приведенных в таблице, в эти периоды не позволяет однозначно утверждать о наличии в последней трети XIX в. взаимовлияния между ними, что свидетельствует о положительных последствиях проводимой политики как столичной, так и местной администрациями в регионе. Применяемая тактика превентивных мер в кочевом хозяйстве, основанном на экстенсивном скотоводстве, прежде всего, была направлена на недопущение падежа скота и, соответственно, снижение благосостояния населения. По утверждению коллег, по проекту, внедряемые нововведения в виде сенозаготовки и т. п., имели положительные результаты, однако к кардинальным изменениям они не привели. Зависимость экстенсивного кочевого скотоводства сохранялась на протяжении всего рассматриваемого периода [35].
Таким образом, приведенные статистические данные, характеризующие численность кочевого калмыцкого населения, и соотнесение их с годами, неблагоприятными в плане климатических показателей в последней трети XIX в., показало наличие ничтожной зависимости их друг от друга, что свидетельствует об отходе кочевников от экстенсивного способа ведения хозяйства и приобщения к оседлости.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
1. Bakaeva, E. P. «Dvadcat’ kopeek — eto sem’desyat deneg» [Twenty kopecks is seventy money] / E. P. Bakaeva // Etnograficheskoe obozrenie [Ethnographic review]. – 2009. – Nol. 2. – P. 15.
2. Bordzhanova, T.G. Magicheskaya poeziya kalmykov [Magical poetry of the Kalmyks] / T. G. Bordzhanova. – Elista: Kalmyk Book Publishing House, 1999. – 181 p.
3. Lidzhieva, I. V. Kolichestvennyj uchet inorodcheskogo naseleniya YUga Rossii vo vtoroj polovine XIX v. [Quantitative accounting of the foreign population of the South of Russia in the second half of the XIX century] / I. V. Lidzhieva, E. N. Badmaeva // Zhurnal frontirnyh issledovanij [J. of Frontier Studies]. – 2021. – Vol. 6. № 3 (23). – P. 29-47.
4. Nacional’nyj arhiv Respubliki Kalmykiya [National Archive of the Republic of Kalmykia] (hereinafter – NARK). F. I-9. Op. 16. D. 4. L. 17.
5. NARK. D. 14. L.
6. Ibid. D. 16. L. 10.
7. Ibid. D. 18. L. 18 ob.
8. Ibid. D. 20. L. 16 ob.
9. Ibid. D. 21. L. 21 ob.
10. Ibid. D. 25. L. 19.
11. Ibid. D. 26. L. 13 ob.
12. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1880 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu nachal’nika Astrahanskoj gubernii [Review of the Astrakhan province for 1880: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1881. – P. 33.
13. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1881 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu nachal’nika Astrahanskoj gubernii [Review of the Astrakhan province for 1881: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1882. – P. 23
14. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1882 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu nachal’nika Astrahanskoj gubernii [Review of the Astrakhan province for 1882: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1883. – P. 34.
15. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1883 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu nachal’nika Astrahanskoj gubernii [Review of the Astrakhan province for 1883: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1884. – P. 41.
16. NARK. F. I-9. Op. 1. D. 72. L. 4.
17. Ibid. D. 83. L. 4.
18. Ibid. D. 94. L. 5 ob.
19. Ibid. D. 96. L. 8 ob.
20. Ibid. D. 100. L. 9 ob.
21. Ibid. F. I-9. Op. 6. D. 30. L. 6.
22. Ibid. F. I-9. Op. 1. D. 106. L. 6
23. Ibid. D. 109. L. 11 ob.
24. Ibid. F. I-9. Op. 2. D. 42. L. 10.
25. Ibid. D. 55. L. 11.
26. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1895 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu [Review of the Astrakhan province for 1895: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1896. – P. 29.
27. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1896 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu [Review of the Astrakhan province for 1896: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1897. – P. 28.
28. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1897 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu [Review of the Astrakhan province for 1897: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1899. – P. 48.
29. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1900 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu [Review of the Astrakhan province for 1900: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1901.– P. 33.
30. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1870 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu nachal’nika Astrahanskoj gubernii [Review of the Astrakhan province for 1870: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1871. – P. 7.
31. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1872 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu nachal’nika Astrahanskoj gubernii [Review of the Astrakhan province for 1872: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1873. – P. 11–12.
32. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1874 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu nachal’nika Astrahanskoj gubernii [Review of the Astrakhan province for 1874: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakhan, 1875. – P. 22.
33. Obzor Astrahanskoj gubernii za 1876 god: prilozhenie ko vsepoddannejshemu otchetu nachal’nika Astrahanskoj gubernii [Review of the Astrakhan province for 1876: appendix to the most comprehensive report of the Chief of the Astrakhan province]. – Astrakan, 1877. – P. 19–20.
34. Lidzhieva, I. V. Prirodno-klimaticheskie usloviya kak faktor hozyajstvennogo razvitiya kochevyh obshchestv (na primere kalmykov) [Natural and climatic conditions as a factor of economic development of Nomadic Societies (case study of the Kalmyks)] / I. V. Lidzhieva // Bylye gody [Bygone years]. – 2022. – No. 17 (3). – P. 1119.
35. Shurguchieva, Yu.S. «Bogach do pervogo burana»: pravitel’stvennye mery po preodoleniyu surovyh zim v kochevyh obshchestvah [“Rich before the first storm”: government measures to overcome the effects of severe winters in Nomadic Societies] / Yu. S. Shurguchieva, M. S. Goryaev // Kaspijskij region: politics, economics, culture [Caspian region: politics, economy, culture]. – 2023.– № 2 (75). – P. 78.
