Введение
К смерти, как социально-экономическому явлению, как факту неизбежному, биологически определенному, общество и отдельно взятый человек относились на протяжении истории по-разному, по-разному она воспринималась каждым народом, в силу своего понимания окружающего мира и что такое жизнь, и что человека ждет в конце жизненного пути, смерть/небытие или смена формы своего бытия и жизнь в другом мире. На эту тему есть достаточное количество литературы, об этом можно долго и много рассуждать. 
Изучая динамику смертности населения Республики Коми, необходимо учитывать ее специфические особенности, характерные для северных регионов России. К их числу можно отнести: образ жизни, отраслевую структуру производства, этнический состав и расселение населения, ряд других факторов [1]. 
Смертность до ХХ в. достаточно подробно рассмотрена в работах ученых-историков. Они выделили такие факторы смертности, как хроническое голодание, антисанитарное состояние жилищ, тяжелые материальные условия, отсутствие правильных санитарно-гигиенических представлений [2, с. 75-79; 3]. Рассмотрено влияние природного и климатического факторов на урожаи, поскольку неизбежным следствием периодических неурожаев было голодание [4].
По смертности населения Республики Коми в ХХ в. написано достаточное количество монографических работ, их полный перечень до 2018 г. нашел отражение в опубликованных статьях [5-7]. Отдельные аспекты смертности и продолжительности жизни рассмотрены в работах [8-14].

Отношение к смерти в разные исторические периоды. Смерть, как и жизнь, – естественное явление, и в этом смысле человек ничем не отличается от животного. Человек не бессмертен. Он рождается с определенным запасом прочности, но в конечном счете его смерть неизбежна, биологически запрограммирована. Эндогенные (внутренние) процессы, ведущие к «естественной» смерти организма, находятся под контролем генетической программы, обусловленные ими витальные исходы упорядочены. Возраст, к которому жизнеспособность различных людей исчерпывается даже в самых благоприятных условиях, колеблется вокруг некоторой величины – биологической, или видовой, продолжительности жизни. «Некоторое количество эндогенно детерминированных смертей, обусловленных не старением, а какими-либо другими причинами (наследственными болезнями, врожденными пороками и т. п.), наступает в молодых, часто в ранних детских возрастах. Тем не менее вероятность смерти нарастает с возрастом и зависит от него очень сильно» [15, с. 58, 65].
Обычно смерть ассоциируется со старостью и желанием человека дожить до 70-100 лет. Разнообразие суждений о старости впечатляет: от мрачного откровения отца протестантизма Мартина Лютера: «Старость – это живая могила», – до своеобразной иронии французского писателя нашего времени Андре Моруа: «Старость – дурная привычка, для которой у активных людей нет времени» [16, с. 3]. 
«Все умирать будем», – написал крылатую фразу французский историк Филипп Арьес. В своем фундаментальном труде «Человек перед лицом смерти» он отмечал, что идея бессмертной души – обиталища индивидуальности, уже долгое время культивировавшаяся в церковной среде, распространяется с XI по XVII в. все шире, овладевая в конечном счете почти всеми умами и сердцами. Эта новая эсхатология привела к тому, что слова «смерть», «умер» заменяются другими: «отдал Богу душу», «Бог его душу взял». В XVII–XVIII вв. были люди, которые верили и знали о скорой смерти и готовились к ней, но стали появляться и те, кто не хотел знать о своей смерти и держались за свою жизнь. Если верить Лафонтену, особенно много их было среди стариков: «Больше всех похожий на мертвеца больше всех не хочет умирать». Общество XVII в. было к этим старикам (50-летним!) безжалостно и жестоко насмехалось над их привязанностью к жизни, столь понятной нам: «Смерть была права. Идем, старик, не возражай» [17, с. 37, 41, 499-500].
Когда прусский государственный деятель Отто фон Бисмарк внедрил первый национальный план социального обеспече­ния пожилых людей, он хотел «приручить» рабочий класс, предложив ему нечто, к чему можно стремиться. Бисмарк ввел одно из величайших новшеств конца XIX в., кото­рое наряду с телефоном, двигателем внутреннего сгорания и искусственным волокном кардинально изменило современ­ность. Пенсионные программы наряду с системой всеобщего образования – еще одним нововведением XIX в. – привели к разделению жизни человека на три четких периода: учеба, работа и заслуженный отдых. В этой парадигме не остава­лось места для личного выбора: правительство указывало, чем человек должен заниматься в зависимости от возраста, а социальные нормы закрепляли строгий распорядок жизни.
В то же время важно отметить, что на заре человечества, примерно 300 тыс. лет назад, отношение к старикам было более гуманным. Неандертальцы могли годами ухаживать за больными стариками, хотя они были явной обузой. А дело заключалось в том, что «пожилые люди были бесценными хранителями жизненного опыта. Когда большинство людей доживали лишь до 30-35 лет, редкие носители житейской мудрости были на вес золота. Забота о беспомощных родственниках – такая человеческая черта!». Наконец, «люди стали по-особенному относиться к умершим родственникам. До этих пор они просто оставляли тело усопшего на том месте, где его настигла смерть. Но люди испанской Атапуэрки начали поступать иначе. Когда кто-то умирал, его останки несли за полкилометра и бросали в естественный колодец Сима до лос Уэсос» [18, с. 38, 75].
Во все времена ученые-мыслители рассуждали о продолжительности человеческой жизни. Согласно суждениям древних китайских мудрецов, царя Соломона, греческого историка Геродота, древнеиндийских создателей системы Упанишад, представителям человеческого рода отводилось 70-80 лет. В Средневековье и эпоху Возрождения представления о длительности человеческой жизни были весьма пессимистичны. Считалось, что старость у женщин наступает к 30 годам, у мужчин – к 50, а 60 лет – предел человеческой жизни.
Суждения ученых конца XIX–начала ХХ в. были более оптимистичными. Они определяли этот срок в 100-120 лет (И. Р. Тарханов, Ю.-Р. Майер). Советский физиолог А. А. Богомолец пошел еще дальше, утверждая, что нормальное долголетие – 125-150 лет, но и это еще не предел.
Сроки наступления смерти для членов сообщества зависят от множества условий, и в первую очередь – от уровня развития цивилизации. Так, в первобытном обществе человек жил в среднем 20 лет, и основная часть его членов умирала в младенчестве, в крестьянском обществе средняя продолжительность жизни составила 30-35 лет, а до возраста совершеннолетия доживала только половина рожденных детей. В эпоху промышленного развития средние сроки жизни продлились до 60-70 лет при резком снижении доли смертей в молодых трудоспособных возрастах. Таким образом, снижение смертности достигалось, главным образом, путем преодоления преждевременной младенческой, детской и ранней смертности.
И сегодня проблема долголетия волнует ученых. На страницах «Московского комсомольца» биологи Денис Реб­риков, Алексей Москалёв и футуролог Евгений Кузнецов обсудили, каким будет человек к 2065 г. Дискуссия состоялась на форуме биотехнологий в наукограде Кольцово. Темы, заданные модератором встречи Ольгой Ерёминой, касались рождения, среды обитания, питания людей будущего, а также продолжительности жизни, ментального состояния и смерти. Ученые пришли к выводу, что человек будет жить 120 лет и более, основными болезнями станут психические заболевания и онкология.
Еще одну интересную проблему затронули участники форума – как будут умирать люди будущего. Д. Ребриков считает, «что жить мы будем долго, может быть, вечно, за исключением тех, кто не захочет продолжать это дело по прошествии многих сотен лет. Такие люди смогут прибегнуть к эвтаназии». Е. Кузнецов отметил, что «это очень сложный вопрос. Вероятней всего умирать люди будут естественным образом, только не от болезней, а из-за изрядного износа организма. Эвтаназия, конечно, должна быть декриминализована, но я против принудительного освобождения места для молодых, против возврата к архаичным практикам, когда стариков отводили умирать на скалы. Сейчас, к сожалению, многое к этому идет, но это негативный тренд. Человек должен жить до полного исчерпания своего потенциала, а потом переходить к созданию управляемого цифрового следа и уходить с ощущением, что успел сделать в этой жизни все». А. Москалёв отметил, «хотелось бы, чтобы в будущем за счет регулярного "техобслуживания" и замены органов человек мог жить максимально долго и уходить из жизни только по собственному желанию, прекратив то самое плановое "техобслуживание"» [19, с. 13].

Материалы и методы
Если падение рождаемости объяснить может практически каждый образованный человек, поскольку «процесс зачатия детей всем отлично известен, прост и исключительно популярен» [20, с. 29], то со смертностью все намного сложнее. Все люди смертны, но смерть может быть естественной, когда отведенный человеку ресурс истрачен, преждевременной, вызванной рядом внешних факторов (эпидемии, войны, убийства и самоубийства и т. д.). Точное установление причины смерти – важная задача не только для медиков, и нужна она не столько им, сколько органам статистики и чиновникам, принимающим решение о снижение смертности в разных ее проявлениях и как развивать здравоохранение, чему отдавать приоритеты.
Согласно «Руководству по кодированию причин смерти», основополагающими принципами, удостоверяющими причины смерти, являются статистическая разработка причин смерти по одной причине. И этой «единственной причиной является первоначальная причина смерти. Она определена как а) "болезнь или травма, вызвавшая цепь болезненных процессов, непосредственно приведших к смерти", или б) "обстоятельства несчастного случая или акта насилия, которые вызвали смертельную травму". В нашей стране принято определение первоначальной причины смерти, рекомендованное ВОЗ, вместе с тем, при травмах и отравлениях мы определяем две причины: по характеру и по внешней причине» [21, с. 70].
С точки зрения демографического анализа смертности, главным или основным является деление факторов (причин), ее обуславливающих, на две группы:
1) эндогенные – это факторы, порождаемые внутренним развитием человеческого организма. Сюда относятся болезни системы кровообращения, врожденные пороки, наследственные болезни и старость, о которой писали выше. 
2) экзогенные – это факторы, порожденные влиянием внешней среды (от греч. exo – вне, снаружи, и genes – рождающий, рожденный) – экономической, социальной, семейной, экологической обстановкой, уровнем развития гигиены и здравоохранения, личным образом жизни, вызывающие преждевременную смертность. К экзогенным причинам смерти относят несчастные случаи, травмы и отравления, инфекционные и паразитарные болезни, острые заболевания органов дыхания и пищеварения и некоторые др. Эти факторы не зависят от возраста населения, поэтому они не упорядочены и не прогнозируемы [22, с. 150].

Динамика смертности: общие и специальные показатели. Ввиду ограниченности объема статьи рассмотрим наиболее общие показатели, характеризующие смертность населения. Абсолютные числа умерших дают общее представление о смертности. Многие исследователи, противники этого показателя, утверждают, что с ростом численности населения растет и абсолютное число умерших, что между этими двумя показателями тесная связь и поэтому их использование не совсем информативно. Однако это не всегда так, бывают периоды увеличения числа смертей, вызванных эпидемиями, войнами, репрессиями, социально-экономическими катаклизмами и т. д. Кроме того, абсолютные данные позволяют оценить масштабы человеческих потерь, возрастную структуру смертей и ряд других относительных показателей, построенных на их основе.
Анализируя абсолютные числа умерших в республике за ХХ-XXI вв., обращают на себя внимание ряд годов, когда абсолютное число смертей резко увеличивалось и выбивалось из монотонного протекания процесса смертности. Первый всплеск числа смертей был отмечен в 1933 г. как реакция населения на голод 1932-1933 гг. – 10 523 смерти, из них, по данным Коми облисполкома, спецпереселенцы составили – 3095 чел. (29,4 %). По разным оценкам, из-за голода страна имела избыточную смертность более 2,5 млн чел. В республике она составила примерно 4,2 тыс. чел.
Второй период повышенной смертности в республике был отмечен с 1940 по 1944 г., а пик смертей пришелся на 1942 г., когда умерло 16 211 чел. Объяснить данное явление можно рядом факторов. Во-первых, с 30 ноября 1939 г. по 13 марта 1940 г. велась война между СССР и Финляндией; во-вторых, с 22 июня 1941 по 9 мая 1945 г. прошла ВОВ; в-третьих, с 1940 г. стали регистрировать и учитывать в статистике умерших заключенных ГУЛАГа. А для республики это существенный фактор, здесь следует пояснить, что доля спецконтингента, включая заключенных в структуре населения, колебалась от 35 до 48 % [23, с. 159], что не могло не отразиться на числе умерших. Повышенной смертностью также выделяются 1927 г. – 7215 смертей, 1936 г. – 8959 и 1947 г. – 8539 смертей. В целом можно отметить, что концентрация числа смертей в отдельные годы / периоды связана с индустриализацией, коллективизацией, политическими репрессиями и т. д. 
С 1947 по 1958 г. шло постоянное снижение числа умерших: с 8539 до 4982 чел. В последующие годы началось его «монотонное» повышение, в 1970 г. был превышен шеститысячный рубеж – 6276 чел., в 1975 г. – семитысячный – 7284, в 1977 г. – восьмитысячный – 8129, а в 1980 г. – девятитысячный – 9169 чел. Как видим, время между увеличением на 1000 числа смертей постоянно сокращалось. Новый рост смертности, свыше 10 тыс. чел. в год, можно связать с тем, что 26 декабря 1991 г. Совет Республик Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования СССР, что послужило шоком для населения страны. С 1992 по 2016 г. ежегодное число смертей превышало 10 тыс. чел. Новый пик смертей был отмечен в 1994 г. – 16 074, что всего на 137 чел. меньше, чем было в военном 1942 г. С 2017 по 2019 г. началось плавное снижение смертности, однако свои коррективы внес COVID-19, число умерших в 2020 г. увеличилось до 11 066 чел., в 2021 г. стало еще больше – 13 081. В 2022 г. пандемия пошла на убыль, и число умерших снизилось до 10 426 чел. (табл. 1).

Таблица 1
Динамика числа умерших в Республике Коми, 
1920-2022 годы, чел.
Table 1
Dynamics of the number of deaths in the Komi Republic, 
1920-2022, people
Год    Число умерших    Год    Число умерших
    Все
население    Городское население    Сельское
население        Все
население    Городское население    Сельское население
1920    4353    …    …    1972    6548    3491    3057
1921    4768    …    …    1973    6761    3594    3167
1922    6054    …    …    1974    6805    3687    3118
1923    7185    …    …    1975    7284    4009    3275
1924    5592    …    …    1976    7896    4539    3357
1925    6496    149    6347    1977    8129    4775    3354
1926    4383    156    4227    1978    8423    4985    3438
1927    7215    193    7022    1979    8985    5398    3587
1928    4640    182    4458    1980    9169    5503    3666
1929    5261    235    5026    1981    9103    5553    3550
1930    6574    179    6395    1982    8758    5374    3384
1931    8000    296    7704    1983    9250    5611    3639
1932    6249    385    5864    1984    9486    5863    3623
1933    10 523    832    9691    1985    9334    5795    3539
1934    6349    483    5866    1986    8112    5241    2871
1935    6254    364    5890    1987    8544    5501    3043
1936    8959    495    8464    1988    8930    5942    2988
1937    7929    523    7406    1989    8857    5945    2912
1938    8933    666    8267    1990    9321    6463    2858
1939    7730    862    6868    1991    9665    6634    3031
1940    12 134    1301    10 833    1992    11 426    7844    3582
1941    11 872    2123    9749    1993    14 642    10 140    4502
1942    16 211    3868    12 343    1994    16 074    11 241    4833
1943    11 024    3686    7338    1995    15 057    10 674    4383
1944    9284    2562    6722    1996    13 674    9285    4389
1945    6185    1725    4460    1997    12 244    8254    3990
1946    5636    1762    3874    1998    11 545    7813    3732
1947    8539    2628    5911    1999    12 253    8346    3907
1948    6336    2050    4286    2000    13 594    9503    4091
1949    5644    2078    3566    2001    13 968    9578    4390
1950    6002    2382    3620    2002    15 265    10 300    4965
1951    6474    2521    3953    2003    15 810    10 694    5116
1952    6185    2411    3774    2004    15 210    10 299    4911
1953    5944    2372    3572    2005    15 074    10 220    4854
1954    6029    2310    3719    2006    13 519    9169    4350
1955    5617    2120    3497    2007    12 304    8446    3858
1956    5252    2074    3178    2008    12 270    8248    4022
1957    5660    2172    3488    2009    12 182    8260    3922
1958    4982    2203    2779    2010    11 819    7980    3839
1959    5209    2276    2933    2011    11 065    7549    3516
1960    5010    2314    2696    2012    10 830    7492    3338
1961    5076    2348    2728    2013    10 484    7346    3138
1962    5164    2354    2810    2014    10 621    7374    3247
1963    5231    2449    2782    2015    10 644    7511    3133
1964    5264    2529    2735    2016    10 565    7426    3139
1965    5241    2608    2633    2017    9947    6957    2990
1966    5533    2785    2748    2018    9923    6978    2945
1967    5431    2782    2649    2019    9891    7013    2878
1968    5617    2867    2750    2020    11 066    7995    3071
1969    5873    3100    2773    2021    13 081    9559    3522
1970    6276    3171    3105    2022    10 426    7467    2959
1971    6299    3269    3030                

Примечание. … – явление было, но сведения отсутствуют.
Источник: [22, с. 153-154; 24, с. 24-25].
Note. ... – there was a phenomenon, but there is no information.
Source: [22, p. 153-154; 24, p. 24-25].

Важное значение в анализе смертности имеет оценка различий уровня смертности по полу. Это различие характеризует коэффициент мужской сверхсмертности (отношение возрастного коэффициента смертности мужчин к возрастному коэффициенту смертности женщин). Считается, что он наиболее точно отражает половые диспропорции в уровне смертности, рассчитывается по пятилетним возрастным группам. Изучение мужской сверхсмертности помимо научного интереса имеет большое народнохозяйственное значение и важный социальный аспект. Здесь уместно привести цитату основоположника российской демографии ХХ в. Б. Ц. Урланиса: «Женщины, берегите мужчин, ведь они не менее прекрасная половина рода человеческого <…> Давайте добьемся, чтобы у нас встречались не только прабабушки, но и прадедушки, являющиеся в настоящее время большой редкостью» [25].
Представленные данные с 1980 г. показывают, что во всех возрастах и за все рассмотренные годы, кратные нулю и пяти, наблюдался перевес мужской смертности над женской. Можно выделить ряд особенностей в динамике коэффициентов мужской сверхсмертности. Во-первых, он практически все годы имел тенденцию к росту после 0-4 лет, исключение составили 2015, 2020 и 2022 гг., когда он стал расти с возраста 10-14 лет. Во-вторых, в отдельные годы наблюдались два-три пика мужской сверхсмертности, например, в 1980 г. он отмечен в возрасте 10-14 и 25-29 лет, в 1990 г. – в возрастах 5-9, 15-19 и 35-39 лет. В-третьих, выделяется 2020 г., когда сверхсмертность мальчиков в возрасте 1-4 лет увеличилась вдвое по отношению к возрасту до года. В-четвертых, можно выделить годы и возрастные группы, когда перевес мужской смертности над женской имел максимальное значение: в 1990 г. в возрасте 5-9 лет в шесть раз; в 1980 и 1995 гг. в возрасте 25-29 лет – в 5,1 и 5,0 раз соответственно; в 2020 г. в возрасте 15-19 лет – в 4,5 раза; 2022 г. в возрасте 30-34 – 3,9 раза. В-пятых, наибольшая разница между мужской и женской смертностью в основном наблюдается в возрастах 20-24 и 25-29 лет, от трех раз – каждая в 10 рассматриваемых годах (табл. 2).
Как видим из представленных данных, за редким исключением, по всем годам и возрастным группам имеет место двукратное превышение мужской смертности над женской, т. е. ситуация не улучшается. Вновь процитируем Б. Ц. Урланиса, который еще в 1960-х гг. отмечал, что перевес мужской смертности над женской означает сотни тысяч «осколочных» семей, сотни тысяч женщин, теряющих все блага нормальной семейной жизни. Муж, жена, дети – вот каков должен быть состав семьи. Если же в семье остается мать с детьми, то этим уже резко нарушается нормальное существование всех членов семьи. Только в оперетте вдова может быть веселой. Обычно у вдов нет особых причин веселиться. И уже не так много шансов выйти замуж второй раз и ввести в дом хотя бы отчима… Эта «нехватка» мужчин весьма пагубно отражается на многих областях нашей жизни [25].
Следующим этапом в изучении смертности является распределение смертей по трем возрастным группам. Сделать это можно по всему населению с 1930 г., по-городскому и сельскому населению – с 1980 г. Обращают на себя внимание данные с 1930 по 1950 г., когда более половины смертей приходились на возрастную когорту 0-14 лет. Бесспорно, виден прогресс между 1930 г. и 1950 г., когда произошло смещение смертей в старшие возрастные группы. Еще заметнее он отличается в последующие 30 лет, когда примерно 40 % населения умирало в возрасте старше 60 лет, сказались результаты «первой» и «второй» эпидемиологических революций, правда с заметным опозданием от европейских стран. 
С 1980 г. имеются полные данные распределения умерших по возрастам в разрезе городского и сельского населения. Как и следовало ожидать, видны «закономерности популяционной смертности, зависимой от возраста». В когорте 0-14 лет она проявилась и у мужчин, и у женщин в городском и сельском населении. Небольшое отклонение произошло в период с 2000 по 2005 г., когда смертность из группы 60 лет и старше сместилась в группу 15-59 лет. Сравнивая распределение умерших у мужчин и женщин, можно отметить следующее: доля мужчин, умирающих в трудоспособном возрасте, примерно в два раза больше, чем у женщин; доля женщин, умирающих за пределами 60 лет, с 2020 г. превысила 80 % как у городского, так и у сельского населения; структура умерших у женского и городского населения более «прогрессивна» по отношению к мужчинам и сельскому населению (табл. 3).

Заключение
Анализ абсолютного числа умерших показал, что с начала 2000-х гг. шло плавное снижение их числа, однако пандемия COVID-19 вновь спровоцировала рост числа смертей. По-прежнему сохраняется сверхсмертность мужчин, и чем старше возрастные группы, тем большим становится этот разрыв. К числу положительных явлений можно отнести то, что смертность из трудоспособных возрастов переместилась в старшие возраста, причем по всем группам. Можно предположить, что реализация национальных проектов (демография, здоровье, социальные услуги, экология и др.) позволит снизить уровень смертности, повысить число смертей «от старости» и даст новый виток роста ожидаемой продолжительности жизни.

Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

1. Podoplelov, V. V. Naselenie Komi ASSR [Population of the Komi ASSR] / V. V. Podoplelov, V. V. Fauzer, G. V. Zagainova. – Syktyvkar, 1990. – 20 p. (Series of preprints “Scientific reports”; Issue 231).

2. Vishnyakova, D. V. Etnodemograficheskie protsessy v Komi krae v XIX – nachale XX v. [Ethnodemographic processes in the Komi region in the XIX – early XX centuries] / D. V. Vishnyakova; Ed. I. L. Zherebtsov. – Syktyvkar, 2012. – 162 p.

3. Ignatova, N. M. Chislennost i vosproizvodstvo naseleniya Respubliki Komi vo vtoroi polovine XIX-XX v.: Istoriko-demograficheskie i istoriko-geograficheskie issledovaniya rossiiskogo Severa [Number and reproduction of the population of the Komi Republic in the second half of the XIX-XX centuries: Historical-demographic and historical-geographical studies of the Russian North]. Vol. 1. / N. M. Ignatova, D. V. Vishnyakova, A. P. Obedkov, V. I. Silin. – Syktyvkar: Federal Research Centre Komi Sci. Centre, Ural Branch, RAS, 2022. – 276 p.

4. Zherebtsov, I. L. Osnovnye etapy etnodemograficheskogo razvitiya naroda komi [The main stages of the ethnodemographic development of the Komi people] / I. L. Zherebtsov. – Syktyvkar: Komi Sci. Centre, Ural Bracnh, RAS, 1995. – 20 p.

5. Zherebtsov, I. L. Istoriografiya rabot po demografii, ekonomike truda i sotsiologii, vypolnennykh na materialakh Respubliki Komi i Severa Rossii [Historiography of works on demography, labor economics and sociology, carried out on materials of the Komi Republic and the North of Russia] / I. L. Zherebtsov // Istoricheskaya demografiya [Historical demography]. – 2017. – № 1. – P. 87–98.

6. Fauzer, V. V. Naselenie rossiiskogo Severa: problemy vosproizvodstva [Population of the Russian North: problems of reproduction] / V. V. Fauzer // Sever i rynok: formirovanie ekonomicheskogo poryadka [The North and the market: formation of an economic order]. – 2017. – № 3 (54). – P. 121–133.

7. Fauzer, V. V. Istoriya razvitiya demograficheskikh i sotsiologicheskikh issledovanii v Respublike Komi [History of the development of demographic and sociological research in the Komi Republic] / V. V. Fauzer // Istoricheskaya demografiya [Historical demography]. – 2019. – № 1. – P. 52–60.

8. Fauzer, V. V. Dinamika i uroven smertnosti naseleniya Respubliki Komi [Dynamics and mortality rate of the population of the Komi Republic] / V. V. Fauzer // Zdorove, demografiya, ekologiya finno-ugorskikh narodov [Health, demography, ecology of the Finno-Ugric peoples]. – 2010. – № 1. – P. 21–27.

9. Fauzer, V. V. Prodolzhitelnost zhizni i faktory ubyli naseleniya Respubliki Komi [Life expectancy and population decline factors in the Komi Republic] / V. V. Fauzer, T. S. Lytkina, G. N. Fauzer, I. A. Matlakh // Korporativnoe upravlenie i innovatsionnoe razvitie ekonomiki Severa [Corporate governance and innovative development of the economy of the North]: Bull. of the Sci. Research Center Corporate governance and innovative development of the economy of the North of Syktyvkar State Univ. – 2015. – № 3. – P. 134–150.

10. Fauzer, V. V. Istoriya razvitiya demograficheskoi nauki: ot teorii k praktike [History of the development of demographic science: from theory to practice] / V. V. Fauzer // Istoricheskaya demografiya [Historical demography]. – 2017. – № 1. – P. 68–75.

11. Fauzer, V. V. Dinamika smertnosti i prodolzhitel’nosti zhizni naseleniya Respubliki Komi [Dynamics of mortality and life expectancy of the population of the Komi Republic] / V. V. Fauzer, T. S. Lytkina, G. N. Fauzer, I. A. Panarina // Gumanitarnye nauki v Sibiri [Humanities in Siberia]. – 2018. – № 1. – P. 64–70.

12. Popova, L. A. Mladencheskaya smertnost: istoriya, sovremennye tendentsii, regionalnaya spetsifika [Infant mortality: history, current trends, regional specifics] / L. A. Popova. – Syktyvkar: Komi Sci. Centre, Ural Branch, RAS, 2010. – 32 p.

13. Popova, L. A. Dinamika smertnosti rossiiskogo naseleniya ot osnovnykh klassov boleznei ekzogennoi etiologii [Dynamics of mortality of the Russian population from the main classes of diseases of exogenous etiology] / L. A. Popova // Proc. of the Komi Sci. Centre, Ural Branch, RAS. – 2021. – № 2 (48). – P. 39–51.

14. Lytkina, U. V. Estestvennoe dvizhenie naseleniya Komi ASSR v 1946-1959 godakh [Natural movement of the population of the Komi ASSR in 1946-1959] / U. V. Lytkina // Proc. of the Komi Science Centre. Ural Branch, Russian Academy of Sciences. Series “Historical Demography”. – 2023. – № 8 (66). – P. 69–79.

15. Vishnevsky, A. G. Demograficheskaya istoriya i demograficheskaya teoriya: kurs lektsii [Demographic history and demographic theory: a course of lectures] / A. G. Vishnevsky. – Moscow : [Izd. dom Vysshei shkoly ekonomiki] House of the Higher School of Economics Publ., 2019. – 368 p.

16. Fauzer, V. V. Smertnost naseleniya gorodskikh poselenii Dalnego i Srednego Severa Respubliki Komi [Mortality of the population of urban settlements of the Far and Middle North of the Komi Republic] / V. V. Fauzer. – Syktyvkar, 2007. – 36 p. (Series of preprints “Scientific reports on historical demography and historical geography”; Issue 5).

17. Aries, F. Chelovek pered litsom smerti [Man in the face of death] / F. Aries; Ed. S. V. Obolenskaya; Preface A. Ya. Gurevich. – Moscow: Progress-Akademiya, 1992. – 528 p.

18. Drobyshevsky, S. V. Baiki iz grota: 50 istorii iz zhizni drevnikh lyudei [Tales from the grotto: 50 stories from the life of ancient people] / S. V. Drobyshevsky. – Moscow: Alpina non-fiction, 2021. – 455 p.

19. Do 120 i starshe [Up to 120 and older] // Moskovsky Komsomolets. – November 15, 2023. – P. 13 – URL: https://pressa.ru/files/issue/private/mk-moskovskij-komsomolets/2023/213-2023/raw_issue/mk-moskovskij-komsomolets-2023-213- 2023.pdf (accessed: 05.02.2024).

20. Guillen, M. 2030: Kak sovremennye trendy vliyayut drug na druga i na nashe budushchee [How modern trends influence each other and our future] / M. Guillen. – Moscow: Alpina Pablisher, 2022. – 394 p.

21. Rukovodstvo po kodirovaniyu prichin smerti [Guidelines for coding causes of death] / E. I. Pogorelova, E. M. Sekrieru, D. Sh. Vaisan, V. V. Antonyuk. – Moscow: Central Research Institute of Organization and Informatization of the Ministry of Health of the Russian Federation, 2008. – 74 p.

22. Fauser, V. V. Respublika Komi na rubezhe vekov: demografiya, migratsiya, rasselenie [The Komi Republic at the turn of the century: demography, migration, settlement] // V. V. Fauser. – Izhevsk: Print LLC, 2023. – 308 p. (Demographer’s library; Issue 22).

23. Fauzer, V. V. Gosudarstvennoe upravlenie migratsiei naseleniya: ot prinuzhdeniya k pooshchreniyu [State management of population migration: from coercion to encouragement] / V. V. Fauzer, T. S. Lytkina, G. N. Fauzer // Korporativnoe upravlenie i innovatsionnoe razvitie ekonomiki Severa [Corporate governance and innovative development of the economy of the North]: Bull. of the Sci. Research Center Corporate governance and innovative development of the economy of the North of Syktyvkar State Univ. – 2015. – № 3. – P. 151–168.

24. Demograficheskii ezhegodnik Respubliki Komi [Demographic yearbook of the Komi Republic]. 2023: statistical compilation / Komistat. – Syktyvkar, 2023. – 156 p.

25. Urlanis, B. Ts. Istoriya odnogo pokoleniya: (Sotsialno-demogr. ocherk) [History of one generation: (Social-demographic essay)] / B. Ts. Urlanis. – Moscow: Mysl’ [Thought], 1968. – 269 p.